Шрифт:
– Ну а что ты хочешь за такие деньги?
– За свои потом заработанные деньги я хочу нормальной еды, а не говна! Достало жрать!..
– Ладно-ладно, – Максим успокаивающе помахал рукой, – ты прав, Виталик. Давай.
Выпили одновременно; вырывая друг у друга бутылку с колой, запили.
На лестнице было душновато, пахло древней пылью, медленной прелью. Даже курить не хотелось: представлялось, что стоит закурить, и все заволокет дымом, дышать совсем станет нечем.
– Включи хоть музон какой-нибудь, – попросил Котик. – Или анекдот расскажи. Срубимся ведь просто в таком настроении.
– Не знаю я анекдотов. Старье одно.
– Музон тогда. Скучно же…
Максим покопался в мобильнике и нашел свою любимую песню Александра Лаэртского. Нажал “play”.
Вот самая грустная песня на свете, —тоскливо под тоскливую музыку заблеял Лаэртский, —
Которую я сейчас спою вам.Грустнее ее, быть может, наверно,Лишь детство мое…– Выруби, бля! – скривился Котик. – На хрена ты это?!
Максиму тоже стало тоскливо до слез. Выключил.
– «Кино» есть?
Максим нашел «Кино».
– «Действовать» подойдет?
– Во, врубай!
Как только зазвучали энергичные аккорды, Котик вскочил с табуретки, закачался в такт, по-цоевски вывернул правую руку, изобразил кулаком микрофон. И вместе с Цоем, выпятив нижнюю челюсть, запел:
Мы хотим видеть дальше,Чем окна напротив,Мы хотим жить,Мы живучи, как кошки.И вот мы пришли заявитьО своих правах…– Да-а! – выкрикнул Максим и тоже вскочил, стал играть на воображаемой гитаре.
Слышишь шелест плащей?Это мы-ы-ы!Дальше-е действовать будем мы-ы!..Спели всю песню. Настроение поднялось. С удовольствием выпили водки. В бутылке осталось совсем на дне. Это настроение снова понизило. – Вот была музыка, – вздохнул Максим. – А сейчас молодняку что втюхивают… Я тут послушал все эти «Ботанику», «Мельницу», «Сансару» – полное же дерьмо! Смысла даже нет. А везде крутят, все вроде тащатся. – Так же и про наши группы говорили, – отозвался Котик. – Ты вот своей матушке Лаэртского дай послушать или «Красную плесень» и спроси, что она думает. – Да ну на фиг… Но к «Кино» она, кстати, всегда нормально относилась.
– Это она вид делает. Разные поколения друг друга не понимают. В этом и смысл.
Какой именно смысл, Максим у Котика уточнять не стал. Покопался в мобильнике, выбирая, что бы еще послушать. Не выбрал – слушать расхотелось. Вся энергия выплеснулась в песне про действовать дальше… Достал сигарету, закурил. Котик, казалось, подремывал на табуретке. Не шевелится, голова свесилась…
На пятом этаже со скрипом открылась дверь, а потом так же со скрипом закрылась. Кто-то стал спускаться. Медленно и осторожно.
Максим тревожно смотрел вверх. Ожидал появления одной из старух-жиличек, которая начнет сейчас выговаривать, что опять пьют, всё задымили, погонит на улицу.
Но вместо старухи увидел Саню Дроздова, своего и Котикова соседа и друга детства.
– О, Дроздяра! – встретил его очнувшийся Котик. – Водяру учуял?
– Чуваки, есть курить? – забубнил Дрозд. – Курить надо… Вышел, думал, бычки, может, где…
Максим протянул ему пачку. Дрозд жадно выхватил сигарету и торопливо закурил.
– Что, с бодунца?
– Да какой бодунец… Нищета полная.
– Лизнуть-то хочешь? Пять капель выделим.
– Дава-айте.
Разделили водку по трем стаканчикам (их в заначке было с полсотни). Чокнулись «за встречу», выпили. Дрозд смачно выдохнул, потер грудь под домашней рубашкой.
– Давно не пил.
– Да?
– А где, на что? Зарплату второй месяц держат, предаки на курево даже щемятся. Батя-то бросил и меня заставляет… Вообще как-то все.
– Кризис, – вздохнул Котик.
– На хрен он не нужен, этот кризис… У меня вообще вечно кризис… В курсе? – Дрозд округлил глаза, как обычно делал перед началом рассказа о чем-то важном. – У меня зуб ночью выпал!
– Молочный? – пошутил Максим.
– Хер знает…
– Хер все знает, да мало что может.
– Ну, слушай, короче! – нетерпеливо повысил голос Дрозд. – Выпал ночью, и я лежу, катаю его во рту. И снится так, что это карамелька… ну, эта, маленькая, как в детстве были… в баночках…
– Леденцы?
– Во! Ну да… И лежу, хорошо так, приятно. А потом, во сне еще: чё это? Глаза открыл, сел, выплюнул на ладонь, а это – зуб. Большой, вот отсюда, сбоку. – Дрозд растопырил рот и стал показывать дыру в верхней челюсти.