Военные сдержанно посмеялись. Возможно, они ожидали от встречи большего. Но некоторые соображения ученых показались представителям вооруженных сил достаточно интересными. И корабли ведь тоже могут вращаться – особенно если им нужно притвориться природной глыбой. Но нужно, значит, проверить: все ли маневры тела объясняются естественными причинами, а если нет, то… Да, наблюдение явно придется организовать под контролем армии, чтобы был порядок. А пока, джентльмены, как бы вы ни отнеслись сейчас к нашим вопросам, должен предупредить вас: все, что было сказано и выслушано здесь, является строго секретным и не подлежит ни малейшему разглашению. Пусть вам и кажется, что это всего лишь бред тупых вояк.

Доктор Грукок на это, пожав плечами, проговорил:

– Есть многое на свете, друг Горацио… но до сих пор в мою дверь стучались по большей части почтальоны и никогда – королева английская.

Он был, похоже, любителем цитат и bons mots.

– Возможно, – продолжал ученый, – если бы мы могли организовать широкую дискуссию по интересующему всех нас вопросу, то услышали бы и другие, неожиданные мнения. Однако ваши запреты…

– Они вызваны требованиями безопасности страны.

Впрочем, астрономы и без того не стали бы рассказывать о своих, а тем более – о чужих делах каждому встречному и поперечному. Хотя каждый из них искренне считал, что тема беседы лежала, по сути дела, вне пределов науки и потому выходила за рамки их компетенции.

Беда в том, что каждый из них был и ученым с именем, и руководителем, и возраст их заходил уже за пятьдесят; иными словами – никто не мог себе позволить заниматься пустяками. Открытия же совершаются, как правило, в менее зрелую пору жизни, когда и пустяки кажутся значительными.

А вот парню, непосредственно наблюдающему за новооткрытым телом, тому самому Элиасу, не показалось пустяком то, что уже третье фотографирование и расчет – последние, как он предполагал, – показали, что место объекта вновь не совпадает с расчетным. И он продолжал наблюдать – хотя, разумеется, с инструментом не из лучших на Маунт-Вилсон, – чтобы убедиться, что не ошибается. И если окажется, что причина этого несоответствия, до которой он вроде бы уже начал додумываться, действительно существует, то это будет пахнуть – ого-го чем!

Ассистент Морган Элиас – так его звали – к науке относился серьезно. И знал, что сообщение о замеченном можно будет сделать лишь после того, как оно проверится и перепроверится, а еще лучше – если можно будет найти не только в расчете, но и в пространстве – на очередной фотографии – какое-то реальное подтверждение его идеи…

Идею эту он пока не оглашал. В науке конкуренция – одна из движущих сил, и вовсе не нужно позволять другим бежать по твоему следу, пока ты не оторвался хотя бы на полкруга, а лучше – на круг.

Поэтому доктор Грукок об этой новой гипотезе своего ученика не успел еще узнать ничего. И в свою очередь, генералы не получили от него такой информации.

Тем не менее, как видно, идея, высказанная дважды: в шутку – астрономами при первой их встрече с военными, и как бы всерьез – московским гостем принимавшим его генералам, упала, как мы видим, не на совершенно сухую почву.

Панкратов вошел. Президент попытался с первого взгляда определить: прибыл каяться или снова качать права? Однако по облику тивишника понять что-либо было, как и всегда, трудно: выглядит таким же пижоном, как обычно, и все та же улыбочка на физиономии – неизменно доброжелательная. Никакой неуверенности, чувства вины – словно это не над ним сгустились тучи и вот-вот разразятся громами и молниями. Ладно, паренек, улыбаться мы тоже научились, показывать зубы в отличном состоянии. Только не забудь: хорошо смеется тот… кто пьет шампанское, можно и так сформулировать.

– Рад видеть вас, хотя, откровенно говоря, не ожидал встречи с вами здесь. Садитесь, садитесь. Вероятно, какие-то экстраординарные события или соображения заставили вас пуститься в такое путешествие? Как вы, кстати, добрались?

Панкратов уселся; основательно всел в кресло, еще задницей поерзал, сукин кот, словно устраивался надолго. Уверен в себе, почти механически отметил президент. Блефует? Или в самом деле у него за душой что-то существенное?

– Воспользовался любезностью военных, – ответил тот.

Президент улыбаться не перестал, но внутренне подобрался. Это было что-то новое. Армия – опора власти, как известно, а не оппозиции. Что может быть у них общего? Да отношение к ядерно-ракетной проблеме, тут же ответил сам себе. Вот, значит, как. Покаянием тут и не пахнет. Ну-с, что дальше?

– Да, армия всегда готова помочь прессе, – тем временем говорил он вслух, улыбаясь своей защитной улыбкой, профессиональной, за которой могло крыться все что угодно. – Я, конечно, не уверен, что она станет защищать ваших сотрудников – я имею в виду тех, на кого заведены дела следственными органами… и вряд ли сумеет помочь вам в деле снятия ареста с вашего пакета акций: закон есть закон, собственность остается собственностью…

Вот так тебя – сразу по сусалам, чтобы не чувствовал себя, как на курорте. Что скажешь, милый?

– Мне бы и в голову не пришло затруднять военных, а тем более – отрывать вас от дел для разговора о таких, прямо сказать, не существенных в масштабе истории вопросов.

Вот те раз. Какого же тогда черта…

– В таком случае вы привезли, надо полагать, какую-то глобальную проблему? (Побольше иронии в голос, побольше иронии!)

Панкратов, мерзавец, даже не дал закончить: прервал!