В горнице моей светло... (сборник)
вернуться

Рубцов Николай Михайлович
Шрифт:

РУССКИЙ ОГОНЕК

Погружены в томительный мороз, Вокруг меня снега оцепенели. Оцепенели маленькие ели, И было небо темное, без звезд. Какая глушь! Я был один живой. Один живой в бескрайнем мертвом поле! Вдруг тихий свет (пригрезившийся, что ли?) Мелькнул в пустыне, как сторожевой... Я был совсем как снежный человек, Входя в избу (последняя надежда!), И услыхал, отряхивая снег: – Вот печь для вас и теплая одежда... — Потом хозяйка слушала меня, Но в тусклом взгляде Жизни было мало, И, неподвижно сидя у огня, Она совсем, казалось, задремала... Как много желтых снимков на Руси В такой простой и бережной оправе! И вдруг открылся мне И поразил Сиротский смысл семейных фотографий: Огнем, враждой Земля полным-полна, И близких всех душа не позабудет... – Скажи, родимый, Будет ли война? — И я сказал: – Наверное, не будет. Она смотрела, как глухонемая, И, головы седой не поднимая, Опять сидела тихо у огня. Что снилось ей? Весь этот белый свет, Быть может, встал пред нею в то мгновенье? Но я глухим бренчанием монет Прервал ее старинные виденья... – Господь с тобой! Мы денег не берем! – Что ж, – говорю, – желаю вам здоровья! За все добро расплатимся добром, За всю любовь расплатимся любовью... Спасибо, скромный русский огонек, За то, что ты в предчувствии тревожном Горишь для тех, кто в поле бездорожном От всех друзей отчаянно далек, За то, что, с доброй верою дружа, Среди тревог великих и разбоя Горишь, горишь, как добрая душа, Горишь во мгле – и нет тебе покоя... 1964

ЗВЕЗДА ПОЛЕЙ

Звезда полей во мгле заледенелой, Остановившись, смотрит в полынью. Уж на часах двенадцать прозвенело, И сон окутал родину мою... Звезда полей! В минуты потрясений Я вспоминал, как тихо за холмом Она горит над золотом осенним, Она горит над зимним серебром... Звезда полей горит, не угасая, Для всех тревожных жителей земли, Своим лучом приветливым касаясь Всех городов, поднявшихся вдали. Но только здесь, во мгле заледенелой, Она восходит ярче и полней, И счастлив я, пока на свете белом Горит, горит звезда моих полей... 1964

ЭЛЕГИЯ

Отложу свою скудную пищу И отправлюсь на вечный покой. Пусть меня еще любят и ищут Над моей одинокой рекой. Пусть еще всевозможное благо Обещают на той стороне. Не купить мне избу над оврагом И цветы не выращивать мне... 1964

ХЛЕБ

Положил в котомку сыр, печенье, Положил для роскоши миндаль. Хлеб не взял. – Ведь это же мученье Волочиться с ним в такую даль! — Все же бабка сунула краюху! Все на свете зная наперед, Так сказала: – Слушайся старуху! Хлеб, родимый, сам себя несет... 1964

НОЧЬ НА ПЕРЕВОЗЕ

Осень кончилась — сильный ветер Заметает ее следы! И болотная пленка воды Замерзает при звездном свете. И грустит, как живой, и долго Помнит свой сенокосный рай Высоко над рекой, под елкой, Полусгнивший пустой сарай... От безлюдья и мрака хвойных Побережий, полей, болот Мне мерещится в темных волнах Затонувший какой-то флот. И один во всем околотке Выйдет бакенщик-великан И во мгле промелькнет на лодке, Как последний из могикан... 1964

* * *

Сапоги мои – скрип да скрип Под березою, Сапоги мои – скрип да скрип Под осиною, И под каждой березой – гриб, Подберезовик, И под каждой осиной – гриб, Подосиновик! Знаешь, ведьмы в такой глуши Плачут жалобно. И чаруют они, кружа, Детским пением, Чтоб такой красотой в тиши Все дышало бы, Будто видит твоя душа сновидение. И закружат твои глаза Тучи плавные Да брусничных глухих трясин Лапы, лапушки... Таковы на Руси леса Достославные, Таковы на лесной Руси Сказки бабушки. Эх, не ведьмы меня свели С ума-разума песней сладкою — Закружило меня от села вдали Плодоносное время Краткое... Сапоги мои – скрип да скрип Под березою. Сапоги мои – скрип да скрип Под осиною. И под каждой березой – гриб, Подберезовик, И под каждой осиной – гриб, Подосиновик... 1964

НА ВОКЗАЛЕ

Закатилось солнце за вагоны. Вот еще один безвестный день, Торопливый, радостный, зеленый, Отошел в таинственную сень... Кто-то странный (видимо, не веря, Что поэт из бронзы, неживой) Постоял у памятника в сквере, Позвенел о бронзу головой, Посмотрел на надпись с недоверьем И ушел, посвистывая, прочь... И опять родимую деревню Вижу я: избушки и деревья, Словно в омут, канувшие в ночь. За старинный плеск ее паромный, За ее пустынные стога Я готов безропотно и скромно Умереть от выстрела врага... О вине подумаю, о хлебе, О птенцах, собравшихся в полет, О земле подумаю, о небе И о том, что все это пройдет. И о том подумаю, что все же Нас кому-то очень будет жаль, И опять веселый и хороший, Я умчусь в неведомую даль!.. 1965

СТИХИ

Стихи из дома гонят нас, Как будто вьюга воет, воет На отопленье паровое, На электричество и газ! Скажите, знаете ли вы О вьюгах что-нибудь такое: Кто может их заставить выть? Кто может их остановить, Когда захочется покоя? А утром солнышко взойдет, — Кто может средство отыскать, Чтоб задержать его восход? Остановить его закат? Вот так поэзия, она Звенит – ее не остановишь! А замолчит – напрасно стонешь! Она незрима и вольна. Прославит нас или унизит, Но все равно возьмет свое! И не она от нас зависит, А мы зависим от нее... 1965

* * *

Я переписывать не стану Из книги Тютчева и Фета, Я даже слушать перестану Того же Тютчева и Фета, И я придумывать не стану Себя особого, Рубцова, За это верить перестану В того же самого Рубцова, Но я у Тютчева и Фета Проверю искреннее слово, Чтоб книгу Тютчева и Фета Продолжить книгою Рубцова!..

О ПУШКИНЕ

Словно зеркало русской стихии, Отстояв назначенье свое, Отразил он всю душу России! И погиб, отражая ее... 1965