— Ты не представляешь, какой все это было пыткой, — рыдала Моника. — Я обещала, что не буду искать встречи с тобой. И боялась ослушаться Якоба. Но как же я тосковала по тебе каждую минуту…

Моника так и не смирилась с уходом дочери. Для матери потеря ребенка хуже смерти.

— Все мои письма вернулись, — вспомнила Беата, сморкаясь в платочек.

— Я о них даже не знала. Должно быть, папа отсылал их, не показывая мне.

— Я так и думала, — печально вздохнула Беата, вспомнив надписи на конвертах, сделанные отцовской рукой. — Но те, что я посылала Бригитте, тоже возвратились. Я как-то видела ее на улице, но она не стала со мной говорить. И Ульм с Хорстом тоже.

— Мы отсидели шиву по тебе, — скорбно напомнила мать. Тот день стал худшим в ее жизни. — Папа считает тебя мертвой. Думаю, Бригитта не хотела расстраивать меня, поэтому и не упомянула о вашей встрече.

— Бригитта счастлива?

Мать покачала головой.

— Она в разводе. Хочет найти себе другого мужа. Менее ветреного. Папа не одобряет ее поведения. А твои дети? Воспитаны в иудейской вере? — с волнением спросила мать.

Беата покачала головой:

— Нет, в католической.

Беата не сказала матери, что перешла в другую веру, когда выходила за Антуана. Вдруг для нее это известие станет большим ударом?

Но следующие слова матери потрясли ее. Моника сама догадалась, что Беата обратилась в другую веру, поскольку иначе вряд ли могла бы выйти за католика.

— Может, так оно и лучше. Нацисты творят ужасные вещи. Папа говорит, что нам бояться нечего. Но кто знает, чем все обернется? Никому не говори, что ты еврейка. Они еще долго будут рыться в книгах регистрации. Может, и документы на тебя утеряны, раз ты объявлена мертвой. Если ты теперь христианка, ею и оставайся. Так безопаснее, — решительно посоветовала она, но тут же с беспокойством взглянула на дочь:

— Что ты сказала обо мне детям?

— Что я люблю тебя и что папа был против моего брака с Антуаном, так как тот был французом, а наши страны воевали. И что семья Антуана отнеслась ко мне точно так же, как вы к нему. Девочки были потрясены, но, думаю, поняли все правильно.

Для них это действительно было настоящим шоком. Осознать подобное трудно, но Беате показалось, что ее дочери справились.

— Значит, его родные так ни разу тебя и не видели?

Беата молча качнула головой.

— Как он умер?

— Антуана сбросила лошадь. Его отец умер двумя неделями раньше. Знаешь, я теперь графиня.

— Какая честь для меня! — невесело пошутила Моника.

Женщины невольно улыбнулись друг другу.

В этот момент в комнату робко вошли вернувшиеся из школы девочки. Приблизились к женщине, которая, как теперь они знали, была их бабушкой, увидели сияющее лицо матери. Беата представила матери сначала Амадею, потом Дафну, и Моника, снова заплакав, протянула к ним руки.

— Пожалуйста, простите меня за все глупости, которые я сделала. Я так счастлива, так горжусь вами! Какие вы красивые! — всхлипывала она, промокая глаза кружевным платочком.

Девочки во все глаза глядели на бабушку. Дафне она показалась прекрасной. Амадея сгорала от нетерпения спросить, почему бабушка позволила мужу так жестоко поступить со своей дочерью, но не решилась, тем более что бабушка показалась ей очень приятным человеком.

Бабушка продолжала плакать, и теперь к ней присоединилась Беата. Немного успокоившись, они пили чай и разговаривали. Девочки вдруг осознали, что их бабушка и мама очень похожи, даже голоса у них почти одинаковые.

Они прекрасно провели время вместе, но вот Моника поднялась. Дафна с любопытством уставилась на нее:

— А как нам вас называть?

Вопрос был вполне резонным. Амадея тоже была не прочь услышать ответ.

— Можно бабулей… если не возражаете, — нерешительно предложила Моника, переводя взгляд с внучек на дочь. Правда, она не заслужила, чтобы внучки называли ее так ласково, но все же…

— Я буду счастлива, если вы согласитесь.

Девочки дружно кивнули, она обняла их перед уходом и долго держала Беату за руку. Мать и дочь никак не могли расстаться.

— Ты еще придешь? — тихо спросила Беата, провожая ее до двери.

— Конечно. Когда захочешь. Я на днях позвоню, — пообещала мать, и Беата знала, что так оно и будет. Мать всегда держала слово и вряд ли отступит от своих принципов сейчас.

— Спасибо, мама, — выдохнула Беата, обнимая мать в последний раз.

— Я люблю тебя, — прошептала та в ответ, поцеловала дочь в щеку и скрылась за дверью. Обеим пришлось пережить сегодня слишком много волнений.

Вечером Амадея застала мать в гостиной. Беата сидела, погруженная в глубокие раздумья.