Облик командира, как и всякого незаурядного человека, многогранен. Короче и четче всего его характеризует само имя — командир. Такой человек призван и поставлен командовать, распоряжаться другими людьми. Есть такие натуры, которые по складу своего ума, по характеру, по волевым чертам непременно подчиняют себе окружающих. Из этой категории и Леонов. Перед войной у него шла уже вторая половина долгой матросской службы. Призвали его на флот с московского завода «Калибр», плавал он на подводных лодках на Балтике и на севере. Летом 1941 года пришел в отряд морских разведчиков. Был рядовым бойцом и командиром отделения. А теперь вот командует нашей «хитрой конторой», как мы в обиходе часто называем свой отряд.

Леонов смуглолиц. Крупные черты его лица грубоваты, каждая в отдельности не показалась бы красивой. Мясистый, широкий нос, крупные, сочные губы над округлым, упрямым подбородком. Глубоко посаженные темные, с синевой глаза под лохматыми черными кустистыми бровями, кончики которых он по привычке машинально крутит, как усы. Густая, вьющаяся правильными волнами шевелюра лохматой шапкой накрывает его голову. Но в целом лицо его располагающе, привлекательно, приятно.

Временами Виктор отращивает усы и бороду. Они у него черные, смолистые. И тогда он выглядит не только старше своих лет, но и несколько суровее, загадочнее.

Широкоплечий, коренастый и плотный, он довольно крепок физически, особенно цепки его длинные руки. Еще в довоенные годы он постоянно участвовал в соревнованиях по лыжам и владеет ими хорошо. Умело управляет шлюпкой, может быстро выбрать рифы [1] , и парус не полощется попусту, а всегда туго натянут и гудит, посвистывает под напором ветра.

Полученное в начале войны ранение стопы как бы усиливает природную тяжеловесность его походки — ходит он, присогнув ноги в коленях и чуть пружиня, как бы приседая. Таким пружинящим ровным шагом с рюкзаком за плечами он может пройти не одну сотню километров.

В поворотах, в движениях не резок, не порывист, скорее угловат, медвежист. Аккуратным, паркетным движениям в молодости не обучился. Танцевать не умеет. И не поет. Не было случая, чтобы он подтянул матросам, которые вдруг заведут что-нибудь про дальние морские походы, про растаявшие в далеком тумане берега Рыбачьего, про бьющийся в тесной печурке огонь. А слушать песню любит. И сидит вместе с поющими. Видно, песню душевно воспринимает, а не поет оттого, что не привык, а может, и стесняется, что певучий голос ему не дарован.

По характеру Виктор размашист, натура у него широкая. Глядя на его длинные, подвижные руки, так и кажется, что они стараются притянуть, прибрать, как бы сгрудить возле себя побольше людей, охватить, обнять мир пошире.

Внешняя угрюмость, хмуроватость его лица — только кажущаяся. На самом деле он общителен, разговорчив. В требованиях к людям не придирчив, не мелочен. С бойцами, даже с молодыми, обращается просто, не строго официально, уставным языком не разговаривает.

Нужды и мысли бойцов-разведчиков ему близки и понятны. Недавно расставшись с матросским званием, он еще не успел вжиться в свое офицерское состояние, остался в кругу тех же товарищей, с которыми был на равном положении. Ему, потаскавшему, как и все мы, на своей спине тяжелый рюкзак, побегавшему и поползавшему под пулями, тревоги и переживания бойца-разведчика не только доступны. Они его.

Виктор способен запросто сидеть с матросами, смеяться и балагурить. А смеется он раскатисто, заразительно, звонко. Усмешка его молодит, делает ребячливым. Ни позы, ни рисовки в нем нет, все обыденно, непринужденно. Уже давно мы к нему обращаемся не только как к старшему по должности, все же это свой среди нас парень.

Виктор не хитер, но смекалист, ум у него оборотистый, быстрый. Узнает какую-то слабинку в человеке, услышит о чем-то таком, что матрос хотел бы скрыть от других, — с ходу не упрекнет, сразу не выложит. Если уж опять разведчик споткнется на таком же деле — тогда и предъявит ему командир двойной счет.

Что Леонов человек храбрый — в этом не сомневаются не только разведчики. Но храбр он не безрассудной горячей храбростью, которая присуща людям эксцентричным, несдержанным и порывистым. За годы войны он научился владеть собой, выглядеть перед бойцами спокойным и уравновешенным. Конечно, волнение и в нем прорывается: то маузер или парабеллум в его руках пускает частый рой пуль, то он бегом старается поспеть туда, где схватка, посмотреть своими глазами рискованное дело, то резко прикрикнет на связных, гоняя их бегом по взводам и отделениям. При этом глаза его возбужденно блестят, а насупленные брови сходятся у переносицы.

В нем нет холодности, присущей людям, равнодушным к судьбе подчиненных. Он не безразличен ни к себе, ни к нам, десантникам: жить ему, как и всем нам, тоже хочется, он жизнерадостен и жизнелюбив, ради жизни мы все вместе с ним и воюем. Что же касается бойцов отряда, то многие из нас не просто его подчиненные, а многолетние боевые друзья. Только с ними, с этими разведчиками, силен и Леонов. Это он понимает и потому-то согласился ехать на восток с костяком отряда североморцев.

Кроме Леонова, в отряде еще двое моряков — Семен Агафонов и Андрей Пшеничных — за захват немецкого опорного пункта на мысу Крестовом под Лиинахамари стали Героями Советского Союза.