Альф Йоргенсен теперь уже не прятал разведчиков от своей многочисленной семьи. Еще в конце прошлого визита домочадцы знали, сколь опасные соседи у них появились. А приемный сын Йоргенсена Хокон Христиансен и зять Иохим Хаммер и в ту пору помогали разведчикам, добыли немало интересных сведений, особенно о стоянках кораблей и о береговых укреплениях.

После кофе, будто для задушевного перекура, ушли из дома, сели на солнцепеке на зеленой лужайке. Со спины нагромождение валунов прикрывало их от северного ветра. Йоргенсен, Хокон и Иохим немало рассказали о новых порядках, установленных оккупантами, где стоят и какими проливами ходят немецкие корабли от Нарвика мимо их острова к Хаммерфесту и дальше на север, вплоть до Альты, где в ближних водах выставлены минные заграждения — об этом они сами знают, поскольку обязаны строго держаться курса, когда отправляются на путину.

Доброе товарищество со старыми друзьями возобновилось, начался новый тур совместной с норвежскими патриотами разведки на морских путях в провинции Тромсё.

Йоргенсен посоветовал поискать для базы другое место, назвал бухточку, где можно было обосноваться. Возле нее проходит главный фарватер, от которого не уклоняется ни один корабль, ни одно судно. Он порекомендовал сходить к его брату Отто, живущему в хуторке поблизости.

Побыв денек на базе, отправились к Отто Йоргенсену. Тот на своем катере сходил с разведчиками к берегу, который назвал им Альф. Место понравилось. Пока осматривали бухту и берег, разыгрался шторм. Пришлось отстаиваться почти сутки. Когда вернулись к своей точке, ее было трудно узнать. Волны обрушились столь яростно, что докатились до расщелин, в которых была спрятана часть имущества и продуктов, вымыли груз и унесли его в море.

Дежуривший на базе Чижевский буквально вырвал у воды некоторые тюки и ящики, перенес их выше, уберег рацию и батареи.

Когда шторм утих, жители соседних селений видели, как плавают в воде какие-то тюки, одежда. Часть груза волной выбросило на берег на другой стороне бухты. Норвежцы считали, что море выкинуло кое-что из содержимого потопленного накануне транспорта. Йоргенсены, знавшие о потере, не разубеждали их.

В очередной визит к Альфу с Аспосом пошел Чижевский. Аспос представил его как своего товарища, выполняющего здесь боевое задание. Володя к этому времени немного говорил по-норвежски, полгода в Итре-Сюльтевике при ежедневном общении с Альфхильд помогли ему основательно. Норвежцы на Арнее посчитали, что он их соотечественник, но много лет прожил в Советском Союзе, поэтому на родном языке объясняется немножко коряво. Аспос и Чижевский не стали разуверять друзей. С окладистой густой бородой, в добротном шерстяном свитере, по груди и по спине которого вручную вывязаны олени, он и в самом деле был похож на их земляка. Называли они его Альфом Эриксеном. Под этим именем он и остался в памяти тех, кто его там знал и видел.

Строгий режим вблизи военно-морской базы Тромсё, проверка документов на каждом посту, куда приставал пароход или бот, заставляли разведчиков нечасто бывать за пределами Арнея. В Тромсё в основном наведывался Альф Йоргенсен. Он собирал и привозил те сведения, что успевали приготовить друзья из Сопротивления. Иногда ходили в маршруты и родственники Альфа.

Но изредка либо Аспос, либо Микельсен отправлялись в рейд, чтобы поглядеть своими глазами на то, что там делается, передать задания из первых рук.

Однажды в такой вояж в Тромсё собрался Ингвальд Микельсен. Пошел с теми же документами, которыми пользовался много раз. Он переправился на рейсовом боте с острова, на пристани проверили документы и пропустили. Пошагал по городским улицам. Попался новый контрольный пост. От него потребовали предъявить пропуск. Унтер-офицер долго в него вчитывался, сличал со стоящим перед ним гражданином. Потом, не говоря ни слова, лишь махнув рукой вниз, к земле, что означало, видимо, оставаться на месте, пошел в дом, похожий на военную канцелярию. Через недолгое время вернулся и предложил Ингвальду следовать за ним.

Микельсен лихорадочно соображал, что же случилось. Видимо, немцы ввели какое-то новое ограничение либо дополнительные знаки на пропусках, но разведчики об этом еще не знали. Ингвальд понял, что начнется тщательная проверка, выяснение личности, будут узнавать, к кому идет, где живет, кто его знает. При строгом сличении он может попасться. Тогда из лап гестапо уже не вырваться, дознаются, кто он на самом деле и откуда.

Улучив минуту, Ингвальд рванулся в сторону, бросил за собой гранату. Но солдат, державший автомат на изготовку, прострочил его очередью.

Аспос и Чижевский остались вдвоем, если не считать тех норвежцев из Сопротивления, которые беззаветно и рискованно помогали им.

Но на точке, на вахте над морем дежурили только двое, корабельного повахтенного расписания не получалось. Службу наблюдения за морским горизонтом несли только в часы наиболее вероятного хождения кораблей и транспортов. Если Аспос уходил для встречи с боевыми норвежскими соратниками, то море доставалось одному Чижевскому. А контакты эти не прерывались, они становились все более сложными и опасными. Через невидимых помощников добывали существенные и достоверные сведения. Формировался ли в Тромсё очередной конвой, собрались ли боевые корабли выходить в море, пришли ли на смену ушедшим на отдых частям другие, начали ли оккупанты новое военное строительство или установили батареи, которых раньше не было, — норвежцы через Чижевского извещали базу. Дважды на их глазах подводные лодки пустили на дно вражеские транспорты. В бригаде подплава могли вполне уверенно написать на рубке подлодки новую цифру о числе потопленных судов.

В таком напряженном дежурстве прошли конец весны и все лето. Радиограммы Чижевского шли через эфир одна за другой.

Норвежские соратники ходили на соседние острова, на материк, там посещали городки и селения, встречались со своими доверенными, привозили донесения, доставляли немецкие и норвежские газеты, справочники, карты, документы на право проезда и проживания. Время от времени в поездки отправлялся и Аспос. Одевался по такому случаю в приличный костюм, брился начисто, выглядел вполне респектабельно. Иногда в некоторых селениях на Арнее бывал и Чижевский. Но Альф Йоргенсен был самым подвижным связным.