— А стоило мне забыть свою даму сердца, как появилась босоногая цыганка с тем же именем. Это тоже случайно?! — торжествующе вопросил молодой Фуэнтес. — А то, что среди героев ночной вылазки дона Эрнана был рыцарь по имени Ла Вега [32] , а мы находимся в долине Гранады? И это, по-твоему, просто совпадение, Пепе? А то, что духовником королевы является епископ Талавера и точно так же назывался городок, где мы с тобой, Пепе, потеряли друг друга? Хотя об именах и городах мы уже говорили.

— Да, в мире много странного, и все это от Господа, — рассудительно сказал Педро-Луис.

— Слишком много странностей, — пробормотал Мануэль. — Как будто Бог шутит со мной.

Наступило молчание, которое показалось Мануэлю чрезвычайно долгим, и он никак не мог вспомнить, зачем все это говорил. Женщины принесли кофе и к нему подали кусочки туррона — медовой нуги с орехами.

Теперь говорили все остальные, кроме Мануэля. От кофе и сладкого он потихоньку стал приходить в себя, и ему было неловко за свою болтливость. Потом опять вспомнил Лолу, подарившую ему цветок, и подумал, что надо написать письмо Долорес де Сохо. И тут же понял, что еще раньше надо бы написать матушке, и решил сделать это при ближайшей возможности.

Когда они сошли с повозки и благодарили Валенсиано, уже начало смеркаться. Мануэль достаточно оправился, чтобы суметь залезть в седло. Два солдата шли пешком и вели под уздцы своих лошадей, нагруженных мешками с продовольствием.

Возле шатров Бальтасар на мгновение задержался и, убедившись, что рядом никого нет, тихо заявил Мануэлю:

— Одно из совпадений действительно вас волнует, сеньор, а остальные вы называли лишь для того, чтобы не привлекать к нему нашего внимания, не так ли?

Мануэль опешил от вольности в обращении, но потом вдруг понял, что в устах такого чудака, как Бальтасар, подобная фраза выражает не дерзость, а доверие.

— Может быть, ты и прав, хитрец, — смущенно улыбнулся идальго.

— Камень крепок, а сердце крепче. — Теперь цыган заговорил в своей обычной манере.

Выпитое ночью вино не оставило никаких следов, и на следующий день, 18 июня 1491 года, Мануэль держался в седле так же крепко, как всегда. Он находился в конном авангарде впечатляющего своей роскошью и могуществом кортежа, который выехал из осадного лагеря в направлении деревни Субия. Оттуда королева желала полюбоваться на Альгамбру. Рядом с Мануэлем ехал Энтре-Риос.

В центре кавалькады двигались оба монарха, инфанты, придворные и высшее духовенство. Рядом с королевой, как обычно, находилась ее ближайшая подруга Беатрис де Бобадилья, она же — маркиза де Мойя. Их непосредственный эскорт составили самые знатные гранды обоих королевств. Под лучами июньского солнца навстречу кортежу выдвинулись со стороны Субии батальоны маркиза Вильены, графа Урены и дона Алонсо Агиляра. Графы Тендилья и Кабра расположили свои подразделения на территории, отделявший деревню от Гранады.

При въезде в Субию Мануэль очень отчетливо видел членов королевской семьи, включая дородную, светлокожую королеву. Тяжелое лицо, поджатые губы, висящие мешками щеки, скошенный подбородок. Было трудно вообразить это лицо без постоянной маски истового благочестия. Донья Исабель надела рыцарскую броню, на которой висел доходивший до ног плащ. Плечи прикрывала шаль, шлем без забрала на голове был увенчан короной.

Мануэлю представилось, что его предков сжигали люди двух сортов. Одни были похожи на донью Исабель — они, нисколько не сомневаясь в праведности своих действий, все же проливали слезы по заблудшим душам, которых пришлось лишить телесной оболочки. Другие же были похожи на ее мужа, дона Фернандо Арагонского, с его вечно подозрительным выражением темных глаз на помятом лице. Эти, глядя на умирающих в огне людей, мысленно подсчитывали, сколько тысяч золотых дублонов конфисковано у жертвы. И, разумеется, тоже нисколько не сомневались в праведности своих действий.

Или все же в глубине души сомневались?..

Внезапно Мануэлю вспомнились толки об обете доньи Исабель не снимать нижней рубашки до конца войны с Гранадой. Проверить их подлинность не представлялось возможным: никакие предметы нижнего белья не проглядывали из-под рыцарских одежд. Мануэль в который раз удивился тому, как трудно бывает выбросить из головы подобную чушь. С момента прибытия войск в долину Гранады прошло более трех месяцев. Трудно было даже вообразить, как должен чувствовать себя человек, не меняющий нижнего белья в течение такого срока. А ведь осада могла закончиться еще очень не скоро…

Королевская семья в окружении монахов поднялась на балкон одного из самых высоких зданий в деревне. Вид на Альгамбру из Субии действительно открывался великолепный: зубчатые башни, стрелы минаретов, великолепное сочетание архитектуры и утопающего в андалуской зелени холмистого пейзажа. При виде этой гармонии трудно было понять, что возникло раньше — город или горы, узорчатые здания с чашами фонтанов или рощи с виноградниками.

По рядам всадников прошло волнение. Люди передавали по цепочке сообщение от королевы: она увидела сверху, что из города выехал отряд конницы. Видимо, мавры, глядя на христианский кортеж, истолковали его появление как приглашение к бою.