Со звенящей головой Даша улеглась в кровать, не раздеваясь, накрылась своим любимым полотенцем и почти сразу провалилась в сон. Проспав две минуты, она резко проснулась, вскочила, закрыла входную дверь изнутри на ключ и только тогда уснула окончательно.

Солнце ярко светило в окно, которое Даша вчера не задернула шторой. Открыв глаза, она некоторое время лежала неподвижно, глядя, как танцуют в солнечном луче пылинки и оседают на тумбочку, стул, на маленький телевизор, и без того покрытые толстым слоем пыли. «Меня так быстро переселили, — подумала она, — что даже толком не убрались здесь. Хорошо, если белье сменили».

Тут она почувствовала, что лежит вовсе не на простыне, а на покрывале, а вместо одеяла укрывается полотенцем. Даша поднялась, чувствуя себя совершенно разбитой, и стала думать, что делать дальше. Как ни крути, нужно позвонить маме.

Еле доковыляв до стойки с улыбчивой девушкой, Даша ткнула пальцем в телефон…

— Алло! Мам, это я!

— Дашка, привет, я так и думала, что ты позвонишь. Даже за мукой в магазин не пошла. У тебя все в порядке? — голос ее стал серьезным.

— Да, мам, все хорошо, — машинально ответила не проснувшаяся толком Даша, но тут же спохватилась: — Господи, мам, нет, конечно, все очень плохо. Алина умерла!

В трубке повисло секундное молчание, потом мама спокойно спросила:

— Что случилось?

— У нее фен в ванну упал, когда она мылась! — всхлипнув, сказала Даша, которая потом так и не могла объяснить, почему она не сказала маме то, в чем сама была абсолютно уверена.

— Господи! — вздохнула мама. — Ужас какой! Дашенька, я понимаю, что ты расстроена совершенно, но, пожалуйста, не делай никаких глупостей вроде обмена билета. Хорошо? Тебе осталось еще неделю отдыхать, вот и отдыхай. Тебе же необязательно веселиться на полную катушку, правда?

— Мам, я хочу вернуться… — простонала Даша.

— Забудь и думать! — отрезали в трубке. — Чтоб сидела на море и восстанавливала пошатнувшееся здоровье, понятно?! Все, Дашка, я тебя обнимаю, у меня компот убегает. Жду через неделю!

Раздались короткие гудки, и Даша нажала отбой. Мама ее обладала феноменальной способностью чувствовать, у кого из членов их небольшой семьи случаются неприятности. Единственный раз был исключением: когда они с мамой были в деревне, а папа остался в городе, потому что немного прихворнул, мама встрепенулась и позвонила домой уже тогда, когда в больнице над ним стояли врачи и констатировали остановку сердца. После этого мама несколько лет не могла ездить в их чудесное Бабушкино, и Даша наведывалась туда одна. Но постепенно все вернулось на свои места, и стало так же, как раньше, только без папы. То есть все стало по-другому, потому что без папы.

Даша вернулась в номер, подкрасилась и побрела в столовую, смутно представляя, что завтрак уже закончился. Но, к ее удивлению, к широким стеклянным дверям еще подтягивались проголодавшиеся отдыхающие, значит, времени было не больше девяти.

— Даша! — окликнули сзади. Она обернулась и увидела встрепанного Максима — с красными глазами и точно такими же кругами под ними, как у нее самой. — Даша, я тебя все утро ждал около корпуса. Ты как здесь очутилась?

— Я в главном теперь, — показала Даша, — вон мое окно, на втором этаже.

— Ну конечно! — поморщился он. — Я идиот! Я спросил твой номер на ресепшене, но до меня не дошло, что он в главном корпусе, а не в том, где вы раньше жили. Вот я и сидел, как дурак, ждал внизу, пока ты проснешься.

Удивленная Даша смотрела на него, но никаких объяснений Максим давать явно не собирался.

— Пойдем позавтракаем. — Он взял ее за руку и отвел за дальний столик.

С неожиданным для самой себя аппетитом поедая булки с медом и запивая их кофе, Даша сообщила ему то, что он и так знал. При солнечном свете все казалось гораздо проще, и теперь она решила, что мама была совершенно права, вполне можно пожить в отеле еще неделю. Когда она рассказывала, как ее расспрашивали полицейские, Максим нахмурился и спросил:

— Неужели тебя вообще ни о чем не спрашивали?

— Я же говорю, нет, только о том, как я ее нашла. А потом я сказала им, что ее убили, а им просто не хочется дело расследовать, и они быстренько беседу свернули.

— Ты им сказала, что ее убили? — Глаза его расширились от удивления. — Почему?

— Потому что ее убили, — отложив булку в сторону и глядя прямо на него, негромко сказала Даша. — А ты что, сам не понимаешь? А, ну да, ты же не знаешь ничего…

И она объяснила, что для Алины было совершенно невозможно ни сушить волосы феном, ни принимать ванну в номере.

— Да зачем ей вообще было принимать ванну, если она могла купаться пойти? — задумчиво повторил Максим Дашины слова, сказанные ею накануне вечером.

— Вот и я то же самое говорила полиции, но меня даже не слушали, — подхватила Даша, обрадованная тем, что они думают одинаково. — Теперь ты понимаешь? Ерунда полная, что фен упал в ванну. Просто так думать очень удобно, и убийца хотел, чтобы именно так все и решили. А то, что Алина очень брезгливая и очень следит за волосами, никто не знал, кроме меня. Она же не кричала на весь отель: «Я не сушу волосы феном!»