– Трусливые выродки, - Рамтус едва сдержал скакуна на самом краю рва.
– Подлецы! Не смейте прятаться! Выходите в поле, сразитесь с нами, бейтесь, как мужчины!

Рыцарь кричал, запрокинув голову вверх и потрясая оружием. И вместе с ним выкрикивали оскорбления его воины, тоже сгрудившиеся напротив ворот, едва не скатившись в ров. Кто-то выпустил по стенам болт, клацнув, отскочивший от каменного зубца. А защитники замка оказались столь удивлены и напуганы неожиданным нападением, что даже не решились стрелять в ответ.

– Ну же, мерзкие предатели, - неистовствовал благородный воин.
– Не смейте прятаться! Вас все равно ждет смерть, так примите ее с честью!

– Они не выйдут.
– Улферт поставил своего коня по левую руку от рыцаря.
– Они испуганы, и не посмеют принять твой вызов, милорд, - презрительно усмехнулся он, добавив с сожалением: - Но и наших сил слишком мало, чтобы штурмовать замок. Кругом владения наших врагов, и если они опомнятся, нам придется худо.

Рамтус уставился на капитана гвардии Грефуса. Постепенно боевой азарт, безумие, овладевшее воином, начало спадать, и рыцарь смог наконец понять, что ему втолковывает воин.

– Нужно спешить на помощь лорду Грефусу и королю, - убеждал Рамтуса Улферт.
– Здесь мы принесем меньше пользы, нежели присоединившись к тому войску, что уже собирается под знаменами Эйтора. А до этих трусливых свиней черед рано или поздно все равно дойдет. Оставь их, милорд!

– Верно, - кивнул рыцарь.
– Пусть и дальше сидят за стенами и дрожат. Нас ждут дела.
– И, опять обращаясь к притаившимся за каменными зубцами защитникам крепости, крикнул, надсаживая горло: - Эй вы, изменники, мы еще вернемся! Все вы умрете, предатели!
– И, пришпорив коня, направился на запад.

Выстраиваясь в колонну, отряд, потерявший в этой стремительно атаке лишь единственного бойца, двинулся через поля прочь от замка, на стенах которого раздались крики радости, словно его защитник только что одержали победу. За спиной всадников оставался и объятый пламенем поселок. Рамтус мог быть доволен собой - в селении не осталось ни одного живого человека. Врагу был нанесен ощутимый ущерб, и теперь рыцарь всей душой стремился туда, где собирались верные государю Эйтору воины, дабы разгромить армию изменников, захвативших Фальхейн, и уничтожить самозванца, величавшего себя истинным владыкой Альфиона.

Рыцаря Рамтуса и его бойцов ждала большая война. И все, как один, более всего страшились опоздать на нее, уступив другим всю славу победы.

Рыцарь Морлус уверенно по гулким коридорам родового замка, и шаги его эхом раскатывались под высокими сводами. Стоявшие на посту воины, увидев господина, вытягивались в струнку, и молодой рыцарь кивками приветствовал суровых усачей. Рослые молодцы, четыре дюжины отчаянных рубак, которым едва не каждый год приходилось грудь на грудь сходиться с дружинами соседей или просто изводить прятавшихся по лесам разбойников, были опорой власти Морлуса, как отцы многих из них, служившие еще его батюшке. Как раз к отцу сейчас и направлялся рыцарь, торопливо шагая по анфиладам комнат и почти не замечая поклонов попадавшейся на пути челяди.

Покои старого рыцаря находились в одной из башен древнего, пережившего не одну осаду, видевшего под своими стенами многих королей, замка. И чем выше Морлус взбирался по крутой лестнице, каменные ступени которой во многих местах были опасно отбиты, тем более безлюдно становилось кругом. Лишь тихо потрескивали развешанные в кольцах, вделанных в еще прочные, несмотря на древность кладки, стены, факелы, и больше не слышно было ни единого звука крое тех, что доносились снизу, из жилой части замка, где без устали трудили слуги, старавшиеся во всем угодить своему господину.

Старому рыцарю нездоровилось, и потому пожилой слуга, сам уже согнувшийся под грузом прожитых лет, увидев шагавшего по полутемному коридору молодого господина, прижал к устам палец, призывая своего повелителя к тишине. И тот, мгновенно спохватившись и стараясь ступать как можно тише, шепотом коротко спросил, приблизившись вплотную к пожилому челядинцу:

– Как он, Виго? Я могу говорить с ним?

Лекарь понимающе взглянул на своего господина. Известия последних дней, взбудоражившие всю округу, не остались незамеченными и старым целителем, пусть он и не уделял всяким интригам излишнего внимания. И то, что сейчас молодой господин явился к старику-отцу, следовало ожидать. Старый Морлус сам уступил феод сыну, не дожидаясь смерти, и не давая повода отпрыску ускорить естественный ход вещей - а такое случалось сплошь и рядом - но, лишь только почувствовав, что стал слишком слаб и немощен, чтобы править своим уделом. Но до сих пор новый правитель этих земель всегда и во всем советовался со своим отцом, и сегодня повод для этого был более чем существенный.

– Он очень плох, господин, - взглянув в глаза рыцарю, тихо промолвил лекарь.
– Очень плох. Боюсь, ваш батюшка уже никогда не встанет на ноги. Он ведь очень стар, а от такого недуга нет снадобья, и даже сильнейшие из чародеев бессильны перед бегом времени.

В голосе целителя было слышно неподдельное беспокойство. Он верно служил старому господину не один десяток лет, на его глазах родился нынешний владетель замка и всего удела. Но, как бы то ни было, Виго был верен старому рыцарю, с честью вышедшему из многих сражений, но, как и любой из живущих ныне, уступавшего в поединке с непобедимой Смертью. И мысль о том, что вскоре в холодном сыром склепе, где покоился прах полутора дюжин поколений Морлусов, умерших, кто в своей постели, кто в гуще кровавой битвы, появится вскоре еще один саркофаг - уже был готов и камень, и успели присмотреть пару искусных мастеров - заставляла лекаря только крепче стискивать зубы, сдерживая искренние слезы боли.