Но вот над строем противника прозвучала отрывистая песня боевого рога, и конница Эрвина дрогнула, словно воины очнулись, наконец, ото сна, увидев приближающегося врага. Однако то, что произошло спустя несколько мгновений, заставило следивших за ходом сражения людей застонать от ужаса и невозможности что-либо изменить, невозможности вмешаться в ход сражения, еще секунду назад казавшегося заведомо выигранным.

– О, проклятье, - полувздох-полустон Маркуса слился с сокрушенным возгласом, рожденным сотнями глоток.
– Изворотливые ублюдки! Нет, это крах!

Вместо того, чтобы ринуться навстречу латникам Эйтора, конница мятежников, подчиняясь заученному приказу, расступилась, отхлынула в стороны, точно приглашая врага ударить по оказавшейся вдруг незащищенной пехоте. А спустя миг на альфионских рыцарей обрушился стальной град.

Принц Эрвин, скрежеща зубами, следил за тем, как приближается стальной вал вражеской кавалерии. В этот миг как никогда прежде сильно было желание взмахнуть окольчуженной десницей, бросая навстречу врагу всю свою кавалерию, неполные четыре сотни воинов, застывших, словно статуи, и приготовившихся с безразличием тех, кто уже мертв, встретить слитный, смертоносный удар. Принц видел, как играют под его воинами ощущающие сгустившееся вокруг напряжение своим звериным чутьем скакуны. Но латники оставались неподвижны, ожидая лишь приказа своего полководца. Они предали свою страну, доверившись тому, кого признали истинным королем, и даже сейчас, перед лицом намного превосходящего их врага, эти бойцы не теряли веру.

– Они как на ладони, - раздалось над ухом принца. Голос Кратуса, как всегда, был холоден и лишен даже намека на обычные человеческие чувства.
– Позволь избавиться от них, господин. Эти глупцы сами просят, чтобы я ударил по ним сейчас, немедленно. И тогда останутся живы твои воины. Отдай приказ, повелитель!

Принц, от которого ни на шаг не отходили Витар, с потерей руки приобретший лишь еще большее рвение и преданность повелителю, и Кратус, к которому обычные воины и даже рыцари старались не приближаться без нужды, заняли позицию выше по склону, на правом фланге боевых порядков войска мятежников. В нескольких десятках шагов ниже, почти у самых ног наследника Хальвина, колыхалось людское море, сотни затянутых в кольчуги и брони спин, над которыми вздымались сверкавшие в лучах восходившего солнца копья и алебарды. Здесь стояла пехота, готовая пасть, но не уступить врагу ни пяди земли. А чуть впереди замерла кавалерия, и всадники тоже жаждали победить или умереть, твердо решив, что третьего не дано, да и они его и не желают.

– Нет, - отрывисто бросил Эрвин, краем глаза заметив одобрительный кивок Витара и чуть заметно усмехнувшись при этом.
– Эту битву должна выиграть сталь, а не чары. Те, кого ты жалеешь, сами встали под мои знамена, и пришла пора доказать на деле, а не только на словах свою преданность мне и нашему общему делу. И я не сомневаюсь, что сегодня мы будем торжествовать победу.

Как ни велик был соблазн лишь отдать приказ магу, более ни о чем не беспокоясь, принц твердо решил придерживаться собственного плана. Спокойствие, поражавшее окружающих, давалось ему нелегко, но Эрвин ждал. Всадники Эйтора были все ближе, и земля под ногами ощутимо дрожала от поступи их боевых коней, но принц все медлил с приказом. Он шел на риск, и понимал это. Сейчас могло быть только два исхода - победа или смерть, если Эрвин хоть на йоту ошибся, переоценив свои силы.

– Будь уверен, господин, мои люди не подведут, - видимо, чувствуя возрастающую неуверенность принца, вымолвил Джоберто. Кондотьер, чья огненно-рыжая борода была заметна за сотню шагов, тоже был здесь, среди избранных офицеров, тех, кого приблизил к себе, выделив из толпы, будущий владыка Альфиона. Здесь же была и королева Ирейна.
– Они исполнят твой приказ, пусть даже и погибнут все до единого, - уверил Эрвина кондотьер.

Оба, и принц, и предводитель наемников, ждали приближения врага, облачившись в доспехи. На принце Эрвине были полные пластинчатые латы, целиком скрывавшие тело от плеч до ступней. Пожалуй, он вышел бы на поле боя и в одной только кольчуге, но вождь, полководец, будущий - мало кто сейчас сомневался в этом - король Альфона был обязан выглядеть подобающим образом, и потому сын Хальвина навьючил на себя два пуда стали, ощущая теперь тяжесть доспехов на своих плечах.

Джоберто, над которым меньше довлели традиции, предпочел пусть менее надежную, но и меньше сковывавшую движения кольчугу-хауберк, которую вожак наемников дополнил пластинчатыми наручами, наплечниками и поножами. А торс его был защищен к тому же короткой бригандиной. Этот легкий, но прочный панцирь, в котором стальные пластины были приклепаны с внутренней стороны тканевой основы, так, что снаружи были видны только шляпки заклепок, входил во все большую моду в самом Келоте, и Счастливчик, уроженец этой земли, перенял новое веяние, равно как и многие из его бойцов, явившееся на равнину Локайн снаряженными почти таким же образом.

Рядом с каждым из вождей находился оруженосец, готовый подать шлем - элегантный салад с подвижным забралом и удлиненным назатыльником, столь любимый воинами Келота, - а также копье и щит-тарч, служивший, впрочем, не столько для защиты, столько для того, чтобы нести герб. Прочее же оружие воины не выпускали из рук с самого утра.

Эрвин был вооружен длинным полутораручным седельным мечом-бастрадом. На широком поясе на бедрах Счастливчика Джоберто тоже висел вдетый до поры в ножны клинок, а к луке седла также был прицеплен боевой топор на короткой рукояти с вычурным резным лезвием, маслянисто блестевшим, отражая скупые солнечные лучи.

– Эта цена не устраивает меня, - покачал головой принц, холодно взглянув на чужеземного воина.
– Она слишком высока. Я не для того призвал вас, чтобы вы пали все до единого, но для того, чтобы твои воины принесли мне победу.

– И они победят, господин, - горделиво воскликнул капитан Вольного Отряда.
– Наша честь не будет посрамлена сегодня!

А латники Эйтора были уже в считанных сотнях шагов от замершего, словно оцепенев от страха, строя конницы, собою будто бы закрывавшей пехоту, в этот миг сжавшуюся в плотный комок, ощетинившийся сталью. Хрипели нагруженные сталью кони, и дробный стук копыт заглушал голоса.