— Да, Виннету. Этот человек был послан нам Богом, он вытащил нас из нужды, познакомив с джентльменом, который сумел организовать наши концерты.

— И, я думаю, внакладе он не останется, судя по тому, как принимает вас публика.

— Да, наши слушатели — благодарные люди.

— Куда вы поедете отсюда?

— В Санта-Фе, а дальше — на Восток.

— Ах, так вам недостаточно успеха у публики, вы хотите еще стать миллионершей?

— Миллионершей? Нет, я изменилась с тех пор, как мы с вами встречались в последний раз, деньги теперь не имеют для меня такого большого значения. А успех… Неужели вы думаете, что он может опьянить меня? Я всегда любила петь, независимо от того, платили мне за это или нет, петь для друзей, для членов своей семьи мне нравится гораздо больше, нежели для публики. С одной стороны, конечно, хорошо, что концерты позволяют нам жить довольно безбедно, но с другой — кто знает, живя в бедности, я, может быть, была бы более счастлива.

— Господи, неужели вы несчастливы?

Она посмотрела невидящим взглядом куда-то в пустоту и ответила:

— Кто знает, что есть на самом деле счастье и что — несчастье? Наслаждение — это еще не счастье, а душевная боль — еще не несчастье. Если вы спросите меня, довольна ли я своей нынешней жизнью, я отвечу «да», но при этом сделаю усилие над собой.

Я немного растерялся, не зная, что ей сказать — утешить, ободрить или согласиться. И тут вошел Франц, чем очень меня выручил.

— Дорогой доктор! — воскликнул он. — Мы должны отметить столь знаменательное событие, как наша новая встреча. Я тут кое-что принес… Угадайте, что?

— Думаю, вино.

— Верно. Но какое?

— Не берусь угадывать название.

— Тогда читайте. — И он поднес к моим глазам бутылку.

«Ридесхаймерберг», — прочел я на этикетке. Мне не хотелось разочаровывать Франца, но скрывать истину тоже не в моих правилах, и я сказал:

— Это вино — фальшивое, посмотрите, на этикетке написано «Ридесхаймер», а должно быть «Рюдесхаймер». Сколько вы заплатили за бутылку?

— Пятнадцать долларов… — обескураженно произнес Франц Фогель.

— Это еще по-божески, — сказал я. — Бутылка настоящего «Рюдесхаймерберга» стоит долларов тридцать.

— Ну не пропадать же вину, — не унимался Франц, — какое бы оно ни было! Давайте попробуем его.

И он разлил вино по бокалам. Я поднес бокал ко рту, но пить не стал: мне не понравился его запах. Он напоминал смесь уксуса и отжатого винограда. Франц и Марта отпили по глотку, и их лица вытянулись…

— Да, вино какое-то странное, — сказал Франц, — да ну его к чертям, расскажите нам лучше о ваших приключениях в Египте. — И, взглянув на меня с явной тревогой, добавил: — Я подозреваю, что ваши поиски еще не увенчались успехом.

— А я подозреваю, что этот разговор неприятен вашей сестре.

— Почему?

— Она не желает вновь становиться миллионершей.

— Вот как? Но это странно… Выкладывайте, что все это значит. Поговаривали, что наследство получил один мошенник по имени Джонатан Мелтон. Это так?

— Так.

— А что с Хантером?

— Он мертв.

— Бог мой! Значит, единственные законные наследники состояния — только мы с сестрой.

Он ринулся ко мне, чтобы поднять меня вместе со стулом, на котором я сидел, — настолько переполняла его радость. Но я остановил его:

— Не торопитесь торжествовать. Наследство, как таковое, все еще в руках Мелтона.

— А способствовал этому Фреди Мерфи? — высказал догадку Франц.

— Именно, — подтвердил я и рассказал ему обо всем происшедшем.

— Где прячется этот негодяй? Я желаю немедленно поквитаться с ним! — воскликнул разгорячившийся Франц.

— Он здесь, в этом городе, — спокойно ответил ему я. — И я здесь оказался из-за него и его сообщницы. Они планируют пробыть в Альбукерке дня два-три.

— Где они остановились?

— Скорее всего в гостинице Пленера.

— В гостинице Пленера! Я бываю в его салуне каждый день. Может быть, я даже сидел с ним за одним столом.

— Во всяком случае, это вполне вероятно.

— Ах, он же может улизнуть! Это все вы, вы виноваты! Почему вы сразу же не навели о нем справки?

— В чем и почему вы меня обвиняете? Имея дело с такими опытными негодяями, как Джонатан Мелтон, надо держать ухо востро, не лезть на рожон, иначе все усилия будут напрасны.

— Вы правы! Извините меня. Из-за этих миллионов я совсем потерял голову.

— В самом деле, возьмите себя в руки. Уверяю вас, выследить Мелтона мне было очень нелегко.

И я подробно рассказал всю историю поисков, особо выделив роль Виннету и Эмери в них. Франц поблагодарил меня в пышных выражениях, но сопровождаемое лишь выразительным взглядом рукопожатие его сестры тронуло меня куда больше.