– Где он сам?

– Не зна-аа-аюю-ууу…

– В баре Ромы нет, – сказала Рита. – Там вообще никого из наших не осталось.

– Позвони ему, – сказала Катя.

Рита достала мобильник из сумочки. Гарик советовал ей носить телефон на груди, на ремешке, но девушка где-то услышала, что излучение мобильника способствует возникновению рака. Так что только из-за мобильника Рита и носила с собой эту крохотную «плетеную» сумочку, писк нынешнего сезона. Да в нее больше ничего не и помещалось. Ну, разве ключи еще. Рита набрала номер. Вика всхлипнула. Катя подняла руку и детским жестом погрозила ей пальцем. Отблеск лампы под потолком сверкнул в ее огромном перстне, ударил в глаза Вике, и Вику кольнуло неприятное предчувствие. Девушка сжалась и закрыла голову руками.

– Рома? – сказала Рита. – Слушай, а ты где?

Ответ был кратким. Она отняла трубу от уха. Вид у Риты был ошарашенный.

– Рома на вокзале, – ответила девушка на взгляд Кати.

Катя взглянула на часы.

– Так, – сказала Катя. – Позвони Сергею. Пусть ловит машину и найдет в «газоне» Викины вещи. Мы сейчас выйдем. Или лучше дай, я сама позвоню.

Она запнулась.

– Черт, – сказала Катя, глядя на Риту. – У тебя ведь номер, наверно, хиришский? Тебе это очень дорого будет, да?

И снова вспомнился Рите вечер под Рождество и туалет в ТХМе.

– У меня роуминг, – сказала Рита и протянула Кате свой телефон.

Старуха-гардеробщица неприязненно посмотрела на Гарика.

– У вас есть валидол? – повторил тот. – Пожалуйста, дайте хоть пару таблеток. Там человеку очень плохо…

Бабулька пожевала сухими губами.

– Сначала жрут дрянь всякую, – сказала она. – А потом валидола просют…

Гарик встал на колени, прямо на заплеванный, забросанный лузгой от семечек и окурками пол.

– Я вас очень прошу, – дрожащим голосом сказал он. – Мне очень, очень надо…

Старушка испуганно перекрестилась.

– Да ты встань, – сказала она, наклонилась и стала шарить под широким прилавком, через который желающие разоблачиться подавали одежду. – Нету валидола у меня, нитроглицерин только… Вот, на…

Гарик поспешно выхватил из рук старушки алюминиевую упаковку, оторвал половину и сунул обратно.

– Спасибо вам, – крикнул он уже на бегу. – Вы человека спасли!

Прямо под плакатом «Рок против наркотиков», рядом с переполненной урной, из которой вывалилась смятая пачка сигарет и пустая баклаха из-под пива, Гарик увидел Орешка. Тот лежал на полу в полной прострации. Видно было, что Орешек уже вмазался, если не на пике прихода. Гарик на ходу поднял своего барабанщика и хозяйственно прислонил к стене. Солист «КБ» собирался уже идти дальше, но Орешек открыл глаза, и тут Гарика посетила новая мысль.

– У тебя черный еще остался? – спросил Гарик.

Орешек кивнул.

– Дай, – сказал Гарик.

Орешек ничуть не удивился. Засунув руку в карман куртки, барабанщик вытащил тихо звякнувший кулечек и протянул Гарику. Затем достал из другого кармана два одноразовых шприца. Гарик хотел оторвать второй, но Орешек задержал его руку.

– Ты с ума-то не сходи, – сказал он серьезно, глядя на Гарика. – Любовь любовью, а…

Гарик тряхнул головой, но объясняться было некогда.

– Спасибо, – сказал он и побежал по коридору.

В Хиришах еще долго потом обсуждали – и осуждали – нравы съехавшейся на концерт молодежи. Смачно, с причмокиванием, оснащая истории подробностями, говорящими о полном незнании материала рассказчиками. Слава слушал эти байки, но молчал. Хотя ему было что сказать.

Он работал таксистом уже десять лет. Возил бандитов, игроков, мамашек с детьми, пьяных, сладкие парочки, подруг-болтушек, наркоманов. После того, как съездившие за дешевым героином трое друзей отъехали в вечность прямо у него в машине, Слава некоторое время подумывал о том, чтобы перейти на комбинат огнеупоров. Подергался, подергался, но не стал. Его уже слишком затянула эта работа, не так чтобы очень уж денежная, не самая престижная, но и не самая опасная...

Эта компания надолго врезалась Славику в память.

В день концерта он решил подежурить у ДК – все равно Слава тогда был без заказов, не успел вчера сдать деньги. И не пожалел. Тот смазливый парень с явно женской сумкой в руках подбежал к его «Волге», когда уже смеркалось. Праздник только входил в полную силу, и таксист удивился, куда это музыкант хочет ехать. Славе он сразу не понравился. Один такой красавчик увел у него подругу, которую Слава очень любил, и по молодости лет сильно жалел об этом, хотя теперь, конечно, перестал. Как говорится, если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло. Да и сумка эта внушала подозрения… Парень спросил, свободна ли машина, на что таксист ответил утвердительно. Тогда парень, непрерывно оглядываясь на вход в ДК, попросил подождать.

Ждать пришлось недолго. Из ДК вышли три девушки, две из которых под белы рученьки вели третью. «Понятно», подумал Саша. – «Эвакуация». Парень юркнул назад, туда же села пьяная девушка и одна из ее подруг. У Славы пропала всякая охота с ней разговаривать, едва он увидел вживленное над левой бровью черное сердце. Причудливый, аляпистый перстень, что уродовал собой правую руку девушки, по своим техническим характеристикам мало чем уступал кастету. Едва устроившись на сиденье, неформалка начала крыть парня такими словами, что Славе, как в школе, захотелось ей вымыть рот с мылом. Но этого таксист себе позволить не мог. Парень же, что характерно, молчал и только что не сумкой закрывался. Девчушка между ними пьяно всхлипывала.