– - Ты знаешь, что наша дочка-то выдумала: учиться просится!

– - Делать-то ей нечего, вот она и выдумывает незнамо что, -- угрюмо проговорил Григорий и даже не взглянул на дочь.

У Парашки замерло сердечко, она с треножным вниманием следила на отцом и прислушивалась к тону его голоса. Отец пока был совершенно безучастен; по его первым словам нельзя было и ожидать, как он дальше может отнестись к этому делу.

– - А что ж, если ей хочется, пущай идет, -- замолвила за дочь слово Ненила, -- сами мы, как пни горелые; пусть хоть дети побольше узнают.

Григорий вытер об утирку руки, поцарапал рукой в затылке, сел на лавку и проговорил:

– - Когда ходить-то? Вон еще картошка не рыта, а там будут другие дела.

– - Ну, велика ее работа! Управимся и без нее, -- что ее с этих пор заневоливать-то? Наработается за свой век!

– - Да, а на что ей грамота-то?

Парашка по тону отца заметила, что он сдается, и сердечко ее забилось. Глазенки радостно засверкали, и она стала следить, куда дальше поведет разговор.

– - Бог знает на что, -- сказала Ненила, -- очень просто, и пригодится. Девичья судьба -- темное дело, может, наука ей будет на пользу.

Григорий зевнул и проговорил:

– - На это справу нужно, а из чего мы ей соберем: поди-ка, хлебов-то сколько останется?

– - Ну, може, на ее счастие подороже продадим.

Григорий как будто задумался, потом почесал под мышкой, опять зевнул и проговорил:

– - Ну, что ж, коли охота есть, пущай походит, только, пожалуй, сама заленится.

– - Нет, не заленюсь!
– - весело и уверенно воскликнула Парашка.

Отец с матерью заразились ее весельем. Григорий засмеялся.

– - А вот поглядим-увидим; если заленишься, силой будем водить.

Парашке показалось, что в избе точно стало светлей; изнуренные лица отца с матерью сделались красивей, милей, и ей захотелось броситься к ним на шею.

Утром Парашка была разбужена громким говором. Ненила с кем-то переговаривалась через окно. Парашка подняла голову и разобрала такие слова:

– - Так это правда?

– - Правда, -- ответила Ненила.

– - Ну, пусть зайдет за нашей, и мы свою пошлем.

– - Ладно, -- сказала Ненила и, обратившись к дочери, добавила: -- Слышишь, Парашка? Товарка тебе находится.

– - Кто?
– - с забившимся сердцем спросила Парашка.

– - Анютка Степанова, ее мать сейчас была.

– - Вот нам охотно-то будет!
– - радостно воскликнула Парашка, вскочила с постели, натянула на себя юбчонку и пошла умываться. Ненила принесла дочери новое платьице и платочек и старенькие полусапожки, купленные еще в третьем году.

– - Про года спросит, -- учила она, -- скажи, что девятый, прозвище Еремкины, зовут Прасковьей, а не Парашкой.

– - Ладно, -- сказала Парашка.

Через час обе девочки шли по дороге в Ящерино.

– - А ну-ка нас не примут?
– - говорила Парашка.

– - Отчего?
– - молвила Анютка.

– - Скажет, малы еще.

– - А мы хорошенько попросимся.

– - Я ей в ножки тогда поклонюсь!
– - сказала Парашка.

– - Много ль ребят будет?

– - Ребят все больше, их почти всех отдают, а нас-то вот только двоих.

– - Счастливые эти ребята! Обучают их больше, а там куда-нибудь в люди пошлют. Сколько они свету-то видят, а мы все дома да дома!

– - Зато их на войну угонят да убьют, а нас-то нет.

– - Ну, когда еще война-то будет!

– - А какая это война?

– - А кто ж ее знает?!

– - Вот еще холера есть: говорят, много народу ломает.

– - Мало ли что есть! Мне бабушка говорила, что есть турка такая, она с живых людей кожу сдирает, а маленьких жарит да ест. Вот страшная-то!

Учительница встретила их с ласковой улыбкой и проговорила:

– - Что скажете, девочки? Зачем пришли?

– - Записываться, -- не своим голосом пропищала Парашка и опустила глаза вниз. Ей было и страшно и жутко, так что она совсем растерялась.

– - А, вот как. Умницы!
– - сказала учительница и потрепала Парашку по щеке.
– - Откуда вы?

– - Из Моховки.

– - Ну, пойдемте сюда.

И она повела девочек в класс.

Так вот какое училище-то! Это совсем не то, что Парашка себе представляла. Большая, высокая, светлая изба, заставленная такими чудными столами, каких она никогда не видала. Во всей комнате только и был один стол, похожий на настоящий, за который сейчас же села учительница и взяла лист бумаги. Около этого стола стояла большая черная доска, рядом с ней какая-то рама и в ней медные палки с костяшками, потом шкаф с книгами, на шкафу большой голубой шар на ножке, на стенах разные картины.