Лиса стояла на крыльце, разговаривая с коренастым мужчиной в голубых джинсах и черной футболке с оторванными рукавами. Одновременно подняв головы, они увидели меня, стоящую на краю леса.

— Это Тритон, — сказала Лиса. — Тритон, это Гас. Он мой папа.

Он совершенно не был похож на папу. У него не было бороды, хотя побриться ему не помешало бы. У него было три серебряных серьги в левом ухе, черные волосы перехвачены лентой, на правой руке татуировка — замысловатый узор из спиральных черных линий.

— Как дела, Тритон? — Гас совсем не выглядел обескураженным, услышав мое странное новое имя. — Откуда ты взялась?

— Моя семья только что переехала сюда, мистер, э-э…

— Зови меня просто Гас, — сказал он. — На мистера я не откликаюсь.

Я с неловкостью кивнула. Хоть он и не был похож на папу, называть его просто по имени все же казалось странным.

— Я нашла ее в лесу, — сказала Лиса. — Показала ей, где живут тритоны.

— Это здорово. Я рад, что ты зашла сюда! — Было видно, что он и на самом деле доволен. — Очень мило, что у Сары появились гости.

Я не сводила взгляда с его руки. До этого момента я никогда не встречала людей с татуировками.

Он спустился с крыльца и сел на нижнюю ступеньку.

— Что, интересуешься татуировками? Давай, смотри.

Я принялась рассматривать его руку.

— Можешь потрогать, если хочешь. Я не против.

Я опасливо провела пальцем по одной из спиралей, повторяя ее узор.

— Мне ее накололи в Новой Зеландии, один парень из маори. Считается, что она должна приносить удачу. Похоже, работает — сразу же после того, как он мне ее наколол, я продал свой первый рассказ.

Здесь подразумевалось несколько большее, нежели я была в состоянии переварить, но я все равно кивнула, словно все поняла.

Немного помолчав, он встал и сказал:

— Хочешь, поужинаем вместе? Ничего особенного, просто консервированное мясо с бобами и чили.

— Нет, спасибо, — сказала я. — Я лучше пойду домой.

— Только не забудь вымыть лицо, — напомнил он.

Мы с Лисой помылись из шланга возле дома, и я отправилась к себе.

Я пришла домой, как раз когда отец вернулся с работы. Он читал моему брату нотацию по поводу того, что тот все время сидит и смотрит по телевизору всякую чушь. Мать жаловалась, как много ей пришлось заплатить за починку кондиционера. Мне удалось прокрасться в свою комнату и переодеться, прежде чем кто-либо заметил мою грязную одежду и мокрые кроссовки.

Сойдя вниз, я накрыла на стол, и мы поужинали.

Мои родители не очень-то любят друг друга. Ужин — почти единственное событие, на котором они бывают вместе. Над столом витало ощущение смутной напряженности, центром которой был отец. Он был постоянно сердит — не на что-либо конкретное, а как будто на все сразу. При этом он делал вид, что не сердится и все время шутил, но шутки его выглядели не очень смешными.

— Вижу, ты решила, что мясо будет вкуснее, если сделать его черным по краям, — сказал он матери этим вечером. — Интересная мысль.

Жаркое по-лондонски было действительно сильно прожарено, но вовсе не до черноты. Мать засмеялась, делая вид, что это просто шутка. Он взглянул на меня.

— Твоя мать, видимо, считает, что уголь полезен для пищеварения, — сказал он.

Я улыбнулась и промолчала. Моей тактикой в общении с отцом было говорить как можно меньше.

Отец повернулся к моему брату.

— Ну и какие образовательные программы ты сегодня видел? Такие передачи, как «Назови цену», несомненно, смогут многому тебя научить!

— Я вовсе не смотрел телевизор целый день, — угрюмо ответил брат.

— Марк после обеда исследовал окрестности, — вставила мать.

— Понимаю, понимаю: искал приключений на свою голову. В этом городе, конечно же, не меньше шпаны, чем было в Коннектикуте. Не сомневаюсь, что ты и здесь отыщешь себе приятелей.

Как-то, еще в Коннектикуте, Марка привели домой полицейские — он оказался в одной компании с парнями, которых поймали на воровстве в магазине.

— Я тут познакомился с ребятами из нашего квартала, — сказал Марк. — Они все состоят в загородном клубе. А мы можем тоже записаться? Я ходил бы с ними плавать…

Этот вопрос был обращен к матери.

— Плавать в загородном клубе? — воскликнул отец. — Ну не замечательно ли? Может, нам лучше будет подыскать тебе работу, чтобы свободное время не висело на тебе столь тяжким бременем?

Марк ничего не ответил. Отец принялся рассказывать о том, как молод был он сам, когда впервые пошел работать. Я заметила, что Марк пристально смотрит на меня, и почувствовала, что момент приближается: он собирался сказать что-то, чтобы переключить отца со своих дел на мои. Дождавшись, пока отец сделает паузу, Марк спросил: