Через полгода, как Ирина появилась в храме, отца Бориса вызвал к себе владыка и спросил:

– Что за горластая дамочка у тебя там появилась? Мне уже о ней все уши прожужжали.

Отец Борис шел туда со страхом, ожидая больших неприятностей. Но когда увидел седенького старичка в старом потертом подряснике, его добрую улыбку, успокоился. Он рассказал, что Ирина Михайловна по её словам побывала в аду, после возвращения на землю всем рассказывает об адских мучениях.

– А есть ли у неё хоть малое смирение? – спросил старый монах, бесшумно расхаживая по паркету в серых шерстяных носках с четками в руке.

– Честно сказать, владыка, мне оно не заметно, – вздохнул отец Борис. – Лично я её остерегаюсь. Иногда мне кажется, что она превращается в бульдозер и готова всех просто задавить своим напором.

– Понятно, – грустно улыбнулся владыка. – Не долго ей проповедовать в таком случае. Сначала Господь вразумит её малыми скорбями, потом пойдут беды покрупней, ну а потом объявит она нас с тобой еретиками, из Церкви уйдёт и станет сама себе и церковью, и священником. Обычное дело. Ты вот что, батюшка, скажи своим дамочкам, которые ей сочувствуют, что её-то Господь так или иначе спасет, через скорби и потери, а вот они, если за ней следом из Церкви уйдут, могут погибнуть. Обязательно скажи. Толку будет, конечно, мало. Женщина без смирения и послушания – любимая игрушка врага человеческого. Но… все равно скажи. Протяни им руку, как Спаситель апостолу Петру во время бури на Галилейском море, а уж ухватятся они за твою десницу или нет – дело их совести. Ступай, батюшка, и будь осторожен с ними.

Примерно так всё и произошло. Ушла Ирина из храма и стала проповедовать по городам и весям. Муж от неё ушел, дети не пускали на порог дома. Все друзья отвернулись. Переболела она тремя смертельными заболеваниями, вырезали ей раковую опухоль. Но она выходила из больницы и продолжала свою «миссию». Её много раз избивали, насиловали, постоянно грабили. Дважды она попадала в психиатрическую клинику. Но упорно продолжала кричать на улицах: «Все будете гореть в аду! Покайтесь, грешники!»

Наконец, она встретила колдунью, которая увидела у неё мистические способности и предложила ей зарабатывать деньги колдовством. Ирина подумала и открыла свой кабинет. Так она и стала «православным экстрасенсом». Видимо, не всё Господь отнял у неё. Во всяком случае, пророческий дар остался и приносил ей немалый доход.

…Ирина стояла у икон, молилась и видела, как на киноэкране, Эдуарда. Как она и предполагала, он и не думал оставить свою охоту. Наоборот, её слова только подстегнули в нем азарт. «Ну что ж, Эдик, смотри сам, – прошептала она изображению на внутреннем экране. – В таком случае жить тебе осталось сорок два часа. Бедный мальчик!»

Как-то раз мы с Игорем после воскресной литургии остались на трапезу. Пока женщины накрывали на стол, дьякон отвел нас на склад, который он называл «рухольной», показал на гору одежды и сказал:

– Недавно отпевали одного состоятельного человека. Вдова принесла на раздачу его вещи, вполне приличные и неношеные. Можете что-нибудь себе подобрать.

Мы с Игорем выбрали себе брюки, рубашки и свитера. Зашла молодая повариха, глянула на бирки и саркастически улыбнулась:

– А губа у вас не дура, братья мои, – тут вещей тысяч на пять долларов. Это всё из последних коллекций Кензо, Кельвина Кляйна и Диора.

– Какая разница, – пожали мы плечами. – Прочно, практично, срам прикрыт и слава Богу.

Но походить Игорю в новых джинсах и свитере долго не удалось. Стоило Моте увидеть вещи, бросить цепкий взгляд на ярлыки, как она выпросила поносить и сразу в них переоделась. Матильда стояла ко мне спиной и разглядывала себя в большом зеркале. Я мельком взглянул на неё и удивился – сзади она выглядела точно как Игорь. Те же длинные тонкие ноги, небрежно всклокоченные волосы до плеч, гибкие худые руки, лишь туловище едва заметно короче, но в просторном свитере и эта разница становилась почти незаметной. Мне вспомнились слова одного писателя о том, что от долгого проживания рядом супруги становятся похожими. Я отметил для себя этот факт, да и забыл до времени.

Мы вышли на прогулку и стали обсуждать свежую тему. Игорь сказал, что к нему обратился один человек и предложил объединиться с ним целью ненависти к одному знаменитому человеку. Игорь оседлал тему, как аристократ породистую лошадь, и стал развивать её в своём обычном стиле размышления вслух:

– За границей это не так. Толпу там ты проходишь по-чужому, не касаясь ни телом ни душой. Там люди чужды прежде всего потому, что между своей «прайвеси» и тобой они воздвигают стену отчуждения. Они чужаку постоянно внушают: ты, конечно, занимательный человек, но лучше держись от меня подальше, не нарушая границ моего эго.

А когда проходишь сквозь людской поток дома, ты чувствуешь подсознательно, как в каждом прохожем по жилам текут капли твоей крови. Ведь мы постоянно теряем кусочки своей плоти: чешуйки кожи, влагу дыхания, эпителий кишечника, волосы. Всё это непрестанно перемешивается с био-материалом других людей, из совокупности этой биомассы мы получаем еду, воду, воздух. Поэтому на родине все люди так или иначе находятся в родстве, живут одной плотью, переживают одной душой и стремятся духом к одной Божественной цели.