Шрифт:
Но она не знала, смогла ли бы оправдать этого капитана, если бы он воевал с ее родиной…
«А смерть, моя душа, душенька, – делился с ней своими грустными мыслями Йеп, – это смерть, физическая смерть, не более того, наши же души – не умирают».
«Вчера у меня был кровопролитный воздушный бой, в котором все-таки не повезло англичанину, и он со своей машиной нашел смерть… я убийца… я все время твержу себе: меня не свалишь… Думал ли мой противник то же самое? Как долго мне будет везти? Эта ужасная война…
Когда вчера после боя, мокрый от пота, я вернулся к себе на квартиру, в темноту (электрический свет не горит, лишь на столе одна свеча), то нашел три письма от тебя… Мне хотелось иметь маленький медальон с твоим портретом. Когда я вскрыл письмо и действительно обнаружил там медальон, я только повторял: «Спасибо, спасибо, спасибо». Ты услышала мои мысли. Я так радуюсь медальону с маленьким фото потому, что теперь всегда могу носить его с собой. Всегда, когда мне захочется, я смогу посмотреть на него, оно будет со мной в тысячах метрах над Англией, оно разделит мою судьбу, сгорит, пойдет в плен или замерзнет вместе со мной в ледяных волнах.
На улице воет ветер. Я вслушиваюсь в него – я хочу услышать твой голос и твои легкие шаги, и вправду слышу их… Ветер продолжает завывать, бесконечно, беспредельно… Бесконечным должно быть и маленькое «я» во Вселенной…»
«Вчера я снова бродил, при этом проходил мимо французского кинотеатра, в котором шел фильм «Освобожденные руки». Я видел фильм раньше, но мне захотелось снова увидеть тебя. Я счастлив… Мне приятно видеть тебя, но ты не стала ближе. Ты ведь и так всегда со мной… Не было твоего голоса – какая-то француженка тусклым, приглушенным голосом говорила вместо тебя…
Недавно мне приснилось, будто я должен прыгнуть над Англией на парашюте; я приземлился в старом, немного запущенном парке возле небольшого замка и нашел там тебя. Тебя одну. Стены чудовищно толстые, и двери тоже. В огромном камине тлели большие поленья. Мы вместе стояли на коленях перед огнем. Ты сказала мне: «Отныне тебя ожидает тишина и покой, сюда не придет ни один человек, и никто не догадается, кто живет у меня, пока идет война, а она будет идти долго. Никто не проникнет сюда извне… Но и ты ни за что не должен выходить отсюда, иначе пропадешь!»
И я больше не желаю никуда уходить…
Когда я совсем очнулся ото сна, то подумал: не тот ли это страх, который постоянно прячется в подсознании, – страх, что можно пасть над Англией, что, возможно, неизбежен плен на многие годы, что любая связь с тобой прервется, да что, собственно говоря, я уже давно мертв для всех… для тебя…
Все это преломляется во сне в желаемую противоположность… Сновидение – что за странный, вневременной, желанно вневременной мир…»
«Воздушный бой… Я веду соединение… на свободную охоту над восточным побережьем Англии. Как уже сотни раз до этого, мы ввинчиваемся ввысь на несколько тысяч метров… При подлете к побережью я остаюсь только с шестью машинами моей эскадрильи. Вторая эскадрилья оторвалась. И тут почти сразу, далеко под нами я вижу кучу маленьких точек, которые быстро приближаются… Англичане тоже обнаружили нас…»
«…Я только что оторвался от письма к тебе и вошел в нашу столовую, чтобы выпить кофе. Случайно включил радио – или это было не случайно? – и как раз в этот момент диктор произнес твое имя. Думаю, в эту секунду я был более взволнован, нежели ты сама. Потом я услышал твой голос, от этого можно было сойти с ума, здесь, в этой убогой деревушке во Франции… Знаешь ли ты, как мне хотелось удержать каждое слово? Но все кончилось очень быстро. Аплодисменты вернули меня к действительности.
Я был почти уверен, что в начале выступления голос твой перехватывало от волнения… Возможно, перед этим ты думала: «Йеп, слушай сейчас концерт по заявкам – я хочу, чтобы ты меня услышал!.. Я хочу…» Это уже не случайность!..»
«Mon amour, вчера я не писал тебе – бои… Во время полета я много думал о тебе. Мой двигатель работал с перебоями, а вокруг – вода, вода, ничего, кроме воды, насколько простирается небосклон – на сотни километров. Как легко я мог сгинуть в Северном море – но ведь у меня была твоя фотография в кармане…»
Затем им сказочно повезло. Вальтеру предоставили краткосрочный отпуск, во время которого его сон о старом английском замке, находящемся далеко от войны, осуществился…
А потом какой-то смешной, нелепый, очкастый и тощий ефрейтор из летной эскадрильи передал Ольге личные вещи Вальтера и лаконичное письмо от командира полка: «Капитан Йеп погиб».
Озеро Крумме Ланке, дача Геббельса, июль 1941 года
Ранним утром раздался телефонный звонок.
– Фрау Ольга? Это Магда Геббельс. Сегодня мы хотели бы пригласить к нам, в Ланке, вас и некоторых ваших коллег на обед. Вы ведь сегодня свободны в театре?
«Стерва, – подумала Ольга, – даже это ей известно». Действительно, дневного спектакля в воскресенье у нее не было, а вечерний начинался только в семь часов.