– Герр рейсхминистр, я позволяю себе откровенничать только с вами, поскольку полностью доверяю вам. Но я не предсказательница. Я лишь отвечала на ваш вопрос: будут ли германские войска в Москве до рождественских праздников. Свое мнение я высказала. Но ведь могу и ошибаться…

Геббельс ухмыльнулся и кивнул в знак согласия и прекращения дискуссии. Рейсхминистр старался восстановить прежнюю непринужденную обстановку, острил. И, надо признать, нередко довольно удачно.

Обойденный природой, с трудом передвигающийся по скользкому паркетному полу, этот плюгавый человечек явно наслаждался своим положением, высоким постом имперского министра народного просвещения и пропаганды, возможностью собирать вокруг себя самых именитых деятелей культуры великой Германии и – главное! – заставлять их внимать ему.

«Все равно он этих слов мне никогда не простит и не забудет», – понимала Чехова. Вернувшись после вечернего спектакля далеко за полночь, Ольга долго не могла уснуть. Все прокручивала и прокручивала в памяти детали сегодняшнего приема. Потом неожиданно вспомнила дневниковую запись Антона Павловича: «Русские за границей: мужчины любят Россию страстно, женщины же скоро забывают о ней и не любят ее». Грустно усмехнулась: «Вот тут вы ошиблись, дядюшка… Как жаль, что с вами я так и не успела встретиться, поспорили бы…» Улыбнулась: «Я ведь «неплохой полемист». С тем и уснула.

А утром, еще оставаясь в постели, она долго пыталась разгадать странный сон, которым наградила ее прошедшая летняя ночь: Сталин и Черчилль сидят в огромной лодке, скользящей по морским волнам, и без устали спорят между собой, кому из них взяться за руль…

В многочисленных сонниках вряд ли можно было отыскать разумное толкование подобной фантасмагории. Что там, кстати, говорил один из Мишкиных «почтенных старцев» по имени Зигмунд? «Сновидения являются продуктом психической деятельности самого видящего сны…»

Лучше думай о фильме, в котором сегодня тебе предстоит сниматься, приказала она себе. Как же, черт возьми, называется?.. Ах да, «Люди в буре». Ну-ну…

Черной точкой в истории взаимоотношений Ольги Чеховой с Генрихом Геббельсом оказался неприятный казус, приключившийся с господином рейхсминистром в гостях у фрау государственной актрисы.

Геббельс, поднимаясь по узкой кованой лестнице по направлению к домашнему бару, запнулся и, теряя равновесие, обеими руками ухватился за деревянную скульптуру готической Мадонны, установленную подле перил. Не удержался – и под гогот невоспитанной публики рухнул вниз. Не помогла Мадонна.

Этот конфуз оказался даже не точкой, а жирной грязной кляксой. Больше в гостях у Ольги Чеховой господин рейхсминистр никогда не бывал. Равно как и она на озере Ланке…

Поскребышев неслышно, по-кошачьи, выскользнул из кабинета Сталина и шепнул ожидавшему приема Берии [28] : «Одну минуту, Лаврентий Павлович. Товарищ Сталин сейчас вас примет».

В тот же миг на столе секретаря звякнул негромкий звоночек, и Поскребышев, не разжимая губ, безмолвно кивнул, как китайский болванчик, что на особом, «кремлевском» языке означало: «Проходите, товарищ Берия, ждет».

В кабинете Сталина, как всегда, было сумрачно и тихо. Председатель Государственного Комитета Обороны стоял у письменного стола, изучая какие-то бумаги. На вошедшего он глаз не поднял и присесть не предложил.

– Разрешите доложить, товарищ Сталин? – подал голос Берия.

Сталин кивнул.

– Подготовка операции под кодом «Ринг» по уничтожению Гитлера практически завершена. Главный исполнитель – «агент Уваров». Вместе с группой прикрытия он уже находится в Германии, успешно легализовался. Боевики – бывшие офицеры белой армии, с опытом подпольной и диверсионной работы, – переброшены в Берлин из Югославии, обеспечены надежными документами, боекомплектом. Связь с ними – через Швецию, где у нас налажена особая система «мертвых почтовых ящиков».

– И как, этот «Уваров» надежен?

– Вне всяких сомнений, товарищ Сталин. Проверен по всем параметрам. «Уваров» – Миклашевский Игорь Львович. Мать – Миклашевская Августа Леонидовна [29] , актриса, работала в театре Таирова. Известна тем, что в свое время крутила роман с поэтом Сергеем Есениным…

– Так этот парень что, его сын?

– Да нет, у этой Миклашевской и без Есенина мужей хватало. Отец парня – Лев Лащинин, тоже из театральной среды, танцор, балетмейстер. Но из сына вышел настоящий, порядочный человек. Учился в институте физкультуры. Член ВКП(б). В 1938-м был призван в РККА. Начинал сержантом, – Берия заглянул в свою папочку, – 189-го зенитно-артиллерийского полка. С 1942 года у нас. Прошел диверсионную школу, имеет хорошую подготовку. Патриот до мозга костей, готов к выполнению любого задания, в том числе пойти на самопожертвование… Боксер, чемпион Ленинградского военного округа в среднем весе… – Произнося последнюю фразу, Берия спохватился: лишнее ляпнул, осекся, но поздно.

Он услышал насмешливый голос Сталина:

– Так твой «Уваров» на кулачках с Гитлером собрался драться?

– Никак нет, товарищ Сталин, – изобразил улыбку Берия. – Учитывая особый характер задания, я решил расширить обычно сжатую характеристику агента. Позвольте продолжать?..

– Погоди. – Сталин сел, попыхтел трубкой и наконец поднял немигающие глаза на Берию. – Так ты говоришь, Лаврентий, твой Уваров уже в Берлине?..

– Совершенно верно. К нам в разработку он попал с началом массовой проверки в тылу и в действующей армии всех лиц под грифом «фольксдойч». Выяснилось, что Игорь – родной племянник актера Блюменталь-Тамарина [30] .