— Да ладно тебе, шкип! Ты рассказывай, что было дальше, — заговорил молодой верулиец, сидевший напротив.

— А на чем я остановился? — рассеянно спросил тот.

— На розовом турийском, — с готовностью подсказал верулиец.

— Да не пью я розового турийского! — яростно выкрикнула Марло оборачиваясь.

— А-а-а! — взревел шкипер. — Якорь тебе в!…

— Куда?! Куда мне якорь?! — взвизгнула женщина. — Мне еще ночь работать, бандит!

Пираты загоготали, рядом оглушительно заржала товарка Марло, а Шарга в досаде сплюнул на пол, но тут с улицы донесся леденящий душу крик. Он невольно осекся, и смех дружков замер. Шкипер, ближе прочих сидевший к дверям, опрометью бросился наружу, на ходу выхватывая кинжал. Промедлив всего мгновение, его собутыльники повалили следом.

Очутившись за дверями таверны, пьяная толпа осматривалась, не в силах сообразить, кто кричал и откуда донесся крик.

— Парень, ты что там делаешь?

Шарга стоял под крюком с масляной лампой и, задрав голову, смотрел на Зонгу, забравшегося на самый верх. Посеревшее лицо юнги исказилось от ужаса. В первый миг люди оцепенели.

— Никак девчонка отказала?! — Услышав эти слова, кто-то глупо хихикнул. — И ты решил повеситься?!

Пьяная компания загоготала с новой силой. Лишь Шарга' не потерял рассудка:

— Что случилось, сынок?

— С-собаки, — выдавил из себя парень.

— Ну? — не понял шкипер. — Что собаки?

— Они напали на меня. — Зонга все еще сидел на крюке, обхватив его руками и ногами. — Ог-громные, — добавил он, заикаясь и клацая от страха зубами.

— Ну-ка, парень, — Шарга махнул рукой, — слезай да рассказывай.

— Да брось ты, шкип! — развязно бросил все тот же верулиец. — Откуда им здесь взяться, огромным-то? Просто выскочила из-за угла свора, вот он и перетрусил! — Он повернулся к стучавшему зубами Зонге. — Говорил я тебе, не мочись против ветра!

Все снова грохнули со смеху, не обращая внимания на качавшего головой Шаргу, когда ночную тишину разорвал истошный девичий крик.

— Где это?

Пьяные ухмылки еще не покинули лица, а испуганные глаза уже обшаривали окружающие дома и темные проулки между ними.

— Где-то рядом…

Крик повторился, заставив людей вздрогнуть, а следом раздалось и грозное рычание. Это мог быть только крупный и опасный зверь.

— А ну-ка, вперед!

Шарга бросился в узкую кривую улочку, и остальные помчались следом.

Поначалу истошные вопли подстегивали бегущих, но через пару ударов сердца крики стихли, и теперь слышалось только рычание. Предчувствие чего-то страшного и непоправимого закралось в душу каждого. Едва оказавшись на месте, они сразу поняли, что опоздали. Бездыханное тело посреди улицы и лужа крови вокруг — вот все, что им удалось увидеть. Погибшей была Зино — молоденькая девушка, подружка Зонги. Тяжело дыша, парень подошел к трупу и вдруг бросился в сторону.

— За ним!

Толпа ринулась следом, но через сотню шагов, наткнувшись на тело парня, остановилась. На нем не было ран, но и признаков жизни он не подавал. Шарга перевернул лежавшего на спину, и парень глухо застонал. Шкипер быстро ощупал тело:

— Похоже, ему башку проломили, но жить будет. Надо его отнести куда-нибудь. А-а! Акулий корм! До «Богини Морей» шагать и шагать!

— Несите его ко мне, — предложила Марло, и все вернулись к трупу девушки.

Раны Зино оказались ужасными. Собственно, все ее тело было сплошной раной. Давно не пугавшийся крови Шарга смотрел и старался не думать, что эти куски мяса совсем недавно были человеком. Больше того, миловидной девушкой, жизнерадостной и любимой.

Молчаливой толпой пираты обступили кровавое месиво. Мужчины хмурились, словно впервые вспомнив, что лик смерти ужасен и отвратителен. Женщины, только что безоглядно предававшиеся бессмысленному веселью, испуганно жались к своим случайным спутникам, ища у них защиты и спасения. Привыкшие без жалости убивать других вдруг сами почувствовали себя беззащитными жертвами. Хмель мгновенно выветрился из разгоряченных голов.

Шарга нагнулся и вынул из окровавленной руки кинжал, снял с пояса ножны. Видно было, что девушка пыталась защищаться, хоть спастись было невозможно. Прибежал Тито с парой слуг и куском холста, в который осторожно завернули останки.

— Пошли, — угрюмо пробасил кто-то, и толпа молча вернулась в таверну. Там все тут же потребовали вина, не в силах иначе справиться с таким потрясением.

Некоторое время просто молча пили, и, лишь когда хмельное вновь начало действовать, а языки развязались, кто-то решился заговорить.

— Прах и пепел! — прохрипел говоривший. — Никогда бы не подумал, что эта бездомная шваль способна так озлобиться, чтобы разорвать человека!

— Да откуда они здесь вообще? — раздался второй голос.

— Откуда, откуда… — проворчал рыжебородый валузиец. — Все проклятые торгаши! Навезут собак и бросают здесь! И теперь их развелось столько, что вон! — Он указал на лежавшего на столе Зонгу, возле которого суетилась любвеобильная Марло. — Давно пора их всех в море сбросить, на корм акулам!