И не только дети, но и взрослые были очень довольны Никитой Васильевичем. Бабушка, например, говорила о нём:

«Ну и молодец Никита Васильевич! К нему за чем придёшь — то и найдёшь. Вот уж действительно замечательный магазин!»

И Ване приятно было думать, что в первом этаже того дома, где они живут, помещается волшебный магазин номер один.

Никита Васильевич и Ваня вошли во фруктовый отдел.

До Нового года было ещё далеко, но Ване вдруг показалось, что праздник уже приехал в магазин и спрятался где-то совсем близко. Он оглянулся, будто хотел отыскать его глазами, а Никита Васильевич засмеялся и спросил:

— Что, брат, ёлку вспомнил, а?

— Да, — ответил Ваня.

— Это первые мандарины прибыли к нам с Чёрного моря. Вон они, гляди!

Ваня встал на цыпочки и увидел на выставке за прилавком среди яблок и винограда мандарины, точно такие, как те, что висели у них на ёлке в прошлом году.

— Совсем свеженькие! — сказал Никита Васильевич. — Совсем ещё недавно сорвали их с дерева. Видишь, у некоторых ещё бока зеленоватые.

— А разве их зелёными срывают?

— По цвету зелёными, а по вкусу спелыми, — ответил Никита Васильевич. — А в пути они желтеют, окончательно дозревают. Я видел, как их отправляют с юга к нам на север.

— Где видели? На Чёрном море?

— Да, — ответил Никита Васильевич. — Я там отдыхал в прошлом году. И должен тебе сказать, Ваня, что это один только разговор, будто море чёрное. На самом-то деле, брат, оно синее. И весёлое. И тёплое. Пойдёшь купаться — и вылезать не хочется. Жил я там, Ваня, и не тужил. Днём гулял по горам и садам, рыбу с лодки ловил, плавал, а вечером бывало ходил на железную дорогу, с паровозами повидаться, Бродишь по путям, с машинистами беседуешь. Ведь рабочие нашего завода — на железной дороге свои люди… Постой минуту, я сейчас.

Никита Васильевич зашёл за прилавок и поговорил о чём-то с продавцами.

— Вот! — продолжал он вернувшись. — Так, значит, я и жил. И раз как-то шагаю я между путями и вижу — вот они, дорогие, выглядывают из ящиков, собрались в путь-дорогу.

— Мандарины? — спросил Ваня.

— Они самые. Стоят стеною ящики с мандаринами против открытых товарных вагонов. Грузчики поют и грузят. Ящики так и мелькают. Стена всё ниже, а вагоны всё полнее. Смотрю я на погрузку и вдруг слышу знакомый голос. Нашего завода паровоз идёт, гудит, и сразу я узнал его по гудку. Звякнули буфера, дрогнули вагоны, засвистел сцепщик — прицепился к составу паровоз. Подошёл я к самым его колёсам, разглядываю земляка. Тут машинист выглянул из будки. Разговорились мы с ним. Очень доволен нашими паровозами, хвалил их от всего сердца. Поговорили мы с машинистом, попрощались, загудел паровоз и тронулся в путь-дорогу. А через три дня, дорогой мой, разгружали мандарины в Москве, через четыре — в Ленинграде, а через неделю — на Ледовитом океане, в городе Мурманске.

Кончив рассказывать, Никита Васильевич пристально взглянул на своего друга и спросил:

— Что с тобою, Ваня? Чего-то ты загрустил…

— Я не загрустил, Никита Васильевич, — ответил Ваня. — Я хочу вас вот о чём спросить. Вы слышали, что день рождения нашего завода будут праздновать по-новому? Не так, как собирались?

— А как же! — ответил Никита Васильевич. — Конечно, слышал. Я поэтому и заходил сейчас за прилавок, разговаривал с продавцами. К вечеру они мне освободят вот это окно от фруктов. Потом завесят окно мешками, чтобы никто не видел, что там делается. И мы с заводскими художниками, электромонтёрами и механиками в этом самом окошке построим… Впрочем, не скажу тебе, что. Придёт заводской праздник — сам увидишь.

— Я ещё вот что хочу спросить, — сказал Ваня: — как вы думаете, наш детский сад позовут на праздник?

— Раньше нам обещали, что позовут. А теперь дедушка говорит, что могут и не позвать. Как вы думаете, шутит он или нет?

— Кто его разберёт! — ответил Никита Васильевич и засмеялся. — Дедушка твой любит загадки загадывать. Его сразу и не поймёшь.

Ваня ещё хотел расспросить Никиту Васильевича, но тут подошла бабушка, купила десяток мандаринов и сказала:

— Ну, приятели, прощайтесь! А то мы перед детским садом и погулять не успеем.

Ваня взял у бабушки ключ, корзинку с покупками и побежал домой, а бабушка осталась ждать его внизу, на улице.

В лифте Ваня встретил управляющего их домом, которого помнил с трёх лет и называл поэтому просто «дядя Петя».

Они поздоровались.

— На чердак едете, дядя Петя? — спросил Ваня.

— На чердак, — ответил тот.

— Зачем?

— Пересматриваем дом сверху донизу к празднику, чтобы он был в отличном состоянии. Только что нырял в подвал, теперь лезу на чердак, а потом…

Но тут лифт остановился у квартиры Соколовых, и Ваня побежал к себе, а дядя Петя поехал на самый верх.

Ваня отпер дверь и вошёл в свою квартиру.

Там было тихо. Так тихо, как бывает только ночью. Часы стучали в столовой, а больше ничего и не было слышно.

Ваня положил поскорее покупки на стол в кухне, выбежал на площадку и захлопнул дверь. Прыгая через две и даже через три ступеньки, спустился он вниз и отдал бабушке ключ.

— Молодец! — сказала бабушка. — Ишь как скоро обернулся! Ну, как там в квартире, всё благополучно?