— Что случилось? Этот щенок пристает к тебе? — поинтересовался он у девушки.

— Представляешь, этот сопляк подошел ко мне и стал меня целовать! Я его первый раз в жизни вижу, а он, даже не поздоровавшись, с поцелуями лезет, да еще и несет какую-то чушь. У него явно в голове каких-то шестеренок не хватает.

— А вот мы ему сейчас их вправим, — заявил второй парень, поднося к моему лицу здоровенный кулак.

Я понял, что дело плохо, и приготовился получить первую оплеуху, как вдруг на перроне показались три мрачные, но уже знакомые мне фигуры.

Первой перешла в наступление Лорена.

— А ну отпусти его! — закричала она, — Что, самые храбрые — четверо на одного?

Этот окрик несколько сбил с толку любителей подраться.

Присмотревшись к моим защитникам, парни удивились еще больше, и тот, которой держал меня за воротник пальто, изумленно воскликнул:

— Откуда только взялись эти пугала огородные?

Я воспользовался этим замешательством, вырвался из ослабевшей хватки незнакомца, подошел к своим бледнолицым друзьям. Теперь, когда я стоял с ними рядом, мне было не так страшно. Формально говоря, противостояние теперь стало равным: четверо на четверо. При этом я, конечно, прекрасно понимал, что достаточно было пары ударов со стороны противника, чтобы сбить с ног всю нашу компанию.

Не откуда, а куда, — неожиданно вступила в разговор Алексия. — Мы на кладбище идем, у нас сегодня похороны.

Парни, противостоявшие нам, удивленно переглянулись и с уважением посмотрели на Алексию. Ее выходка явно пришлась им по душе.

Затем вдруг заговорила девушка, якобы обиженная мною, которой явно была не по душе перспектива избиения подростков ее защитниками:

— Слушайте, ребята, отпустите вы их, пусть проваливают. Вы на них посмотрите: дети малые, да и только.

Когда стало ясно, что угроза драки миновала, мы перевели дух и двинулись по аллее, идущей вдоль берега моря. Через несколько сот метров мы свернули с нее на дорожку, которая уводила нас к местному кладбищу, расположенному, как и в Тейе, на вершине прибрежного холма.

Шли мы молча, и я воспользовался этими минутами для того, чтобы присмотреться к Алексии в свете фонарей. Ее глаза действительно были подведены на манер Сюзи, отчего лицо приобретало выражение египетской маски с мрачным, глубоким, как смерть, взглядом.

Примерно через полчаса после начала подъема мы решили передохнуть и присели на газон в небольшом сквере. Мои приятели подумали, что лучше поужинать прямо сейчас, чтобы потом — на кладбище — сразу приступить к исполнению ритуала обретения бледности.

Несколько пакетов с бутербродами стали основой нашего ночного пикника. Приготовила их Лорена, она же прикрепила к ним бумажки с нашими именами. На мою долю было припасено то же самое, что и для всех остальных. Чтобы не жевать бутерброды всухомятку, ребята прихватили с собой большой пакет с грейпфрутовым соком и пару банок довольно крепкого пива.

— Я вам никогда не рассказывал историю о маэстро Серхио? — спросил нас Роберт, вытянув длинные ноги и положив их на какую-то кочку в траве.

Мы были слишком заняты поглощением бутербродов, и вопрос Роберта повис в пустоте. Впрочем, самый робкий из известных мне бледных братьев воспринял это молчание как своего рода согласие выслушать его рассказ.

— Это приключилось с моим отцом, когда он был еще совсем молодым. Жил он тогда в Мехико, так уж получилось. Был у него однокурсник-мексиканец, он и пригласил отца к себе в гости сразу после того, как они получили дипломы. Отцу в Мехико очень понравилось. В итоге он там завис года на три, нашел себе работу в какой-то фирме, занимавшейся графическим дизайном, а друг подыскал ему подходящее жилье. В общем-то, дом как дом, единственная проблема заключалась в том, что в этом здании отцу пришлось сосуществовать с привидением.

Последние слова явно пришлись по вкусу Алексии, и она широко улыбнулась. В почти полной темноте, царившей в пригородном парке, ярко сверкнули ее идеально ровные белоснежные зубы.

— Дело обстояло так, — продолжил рассказывать Роберт. — Был среди знакомых друга моего отца один учитель. Я уж не помню, как его полностью звали, но все соседи именовали этого человека учителем Серхио или — из уважения — маэстро Серхио. Он был одиноким и скончался, не оставив наследников. Государственная машина в Мексике работает не слишком быстро и эффективно. Могут пройти долгие годы, прежде чем власти спохватятся и попытаются официально оформить имущество, оказавшееся бесхозным. Когда речь идет о доме, здание может много лет простоять пустым. Если кто-нибудь захочет в нем поселиться, то, в общем-то, не встретит никаких возражений. Более того, с точки зрения окружающих, этот человек как бы становится хозяином помещения. Друг отца хорошо знал этого учителя и посчитал себя вправе предложить моему папаше пожить в доме, оставшемся без хозяина. Разумеется, брать с него деньги за пользование домом было некому. Не по душе вся эта затея пришлась только ближайшему соседу покойного, который сам собирался присоединить участок, принадлежавший учителю Серхио, к своей усадьбе и завладеть освободившимся домом.

— Действительно не зря говорят: бойся живых больше, чем мертвых, — глубокомысленно изрек я.

— Не говори, верно подмечено. Так вот, прежде чем в дело вмешался призрак маэстро Серхио, моему отцу пришлось потрепать себе нервы, разбираясь с соседом, у которого, кстати, была собака — здоровенный и очень злой доберман. Участки в том районе отделялись один от другого металлической оградой, но сосед втихаря проделал в заборе дырку, достаточную для того, чтобы пес мог пролезть в нее и освоиться на новой территории. В общем, когда отец возвращался с работы, его прямо на пороге встречала здоровенная псина, которая воспринимала этот дом уже как свою собственность и пыталась защитить ее так, как умела. К этому надо добавить, что сосед уже давно дрессировал свою собаку именно как сторожа.