– А это доля Пыжика, она тоже твоя. Потому что его работу ты сделал! Ну, доволен? Небось никогда столько «капусты» не видел?

Это была чистая правда.

«Вона оно как! – подумал Петр. – Можно с утра до вечера в огороде корячиться, сети неподъемные таскать, в степи неделями бахчу сторожить, на базаре целыми днями горло драть, и все за копейки. А тут за час такие деньжищи!»

– Рад небось, деревня? – скалился Гном. – По-честному все?

Петр молчал. Отец говорил, что в ресторане порция осетрины пятьсот рублей стоит. А бутерброд с черной икрой – за тысячу! Если саквояж был тяжел от денег, то здесь двадцатая часть. Видно, это была выручка не за день, а за неделю. Или даже за месяц! Так что, надул его Гном, наверняка надул…

– Чего хмуришься? Или недоволен?! Может, по расчету претензии имеются?

В голосе вожака появились угрожающие нотки, меж бровей залегла морщина.

– Да, я не потому, – вышел из положения Петр. – Чего ты меня «деревней» дразнишь? Сам же сказал: мы теперь кореша!

Морщина разгладилась.

– А-а-а… Ладно, не обижайся, это я шутейно… Больше не буду. Ты-то сам как дальше жить думаешь? Можешь взять деньги и валить на все четыре стороны, только дорогу в этот дом и нас, грешных, забудь раз и навсегда. А можешь остаться. Ты пацан фартовый, и я тебе доверяю. Тем более что уже кровью с нами повязан…

Плохое известие не испугало Петра. Он был к нему готов.

– Это тот, что в сером пальто?

Вместо ответа Гном взглянул на Скока, и тот достал газету «Городские ведомости».

– Грамотный или тебе прочесть?

– Обучены! Покажи!

«Вчера после полуночи, – читал Петр, – у ресторана „Золотая подкова“, что на Большой Садовой, было совершено разбойное нападение на хозяина заведения г-на Халкиниди. Прибывшие на место чины уголовного сыска выяснили, что преступники применили огнестрельное и холодное оружие, в результате чего г-н Халкиниди получил тяжелое ранение, а его телохранитель и возница личного экипажа были убиты. Пытавшийся помешать налетчикам швейцар ресторана также получил ранение. Грабителям удалось похитить саквояж с большой суммой денег, вырученной заведением за последние две недели. Личности грабителей, коих было несколько, установить не удалось. Однако швейцар хорошо рассмотрел одного из нападающих и описал его внешность: рост высокий, волосы светлые, на вид лет двадцать пять, хотя, возможно, и моложе. Тип лица славянский, нос прямой, подбородок широкий, с ямочкой…».

Далее шло подробное описание примет Петра Дорохова и обещание вознаграждения тому, кто укажет его местонахождение. Дочитав заметку, Петр вернул листок Скоку. С одной стороны, ему было приятно, что в большом городе они устроили такой переполох, о котором теперь пишут газеты. Но с другой, тревожило, что он один «засветился» на «мокром деле». Тем более, что его подозрения оправдались: добычу поделили далеко не честно! Значит, с ним ведут какую-то игру. Но какую?

– Теперь можно и обмыть удачу, – Гном подал знак, и мрачный Илья разлил по граненым стаканам мутный белесый первач.

– Кстати, Седой, ты фомку куда дел, что я дал? – спросил Гном.

– Выбросил, когда бежал. Она же вся в крови перепачкана…

– А отпечатки пальцев стер?

– Какие еще отпечатки? – удивился Петр.

– Свои собственные. По ним тебя найти ничего не стоит, – объяснил Гном и поднял стакан. – Зеленый ты еще. Без нас пропадешь. Держись лучше в кодле!

– Подумать надо, – степенно произнес Петр. – Подумаю – скажу.

– А это пожалуйста. Мы подождать можем. Думай!

Гном поставил свой стакан на место и придержал руку Петра, которая уже подносила стакан ко рту.

– Э-э-э нет! Ты пока не пей, ты давай думай.

– Да что за спешка такая?! Куда гоните коней?!

– Просто мы сейчас новое дело обкашливать будем. Большое дело. После него можно надолго на дно залечь… Потому и спешка: если ты с нами, начнем разговор, если нет – вон Бог, а вон – порог. Вот ты подумай и скажи, за что пить-то станем?

Петр освободил руку, усмехнулся и со значением произнес:

– За новое дело!

Гном одобрительно кивнул.

– Правильно решил, Седой! Чувствую я, что блатной мир еще про тебя услышит…

Все выпили.

– А вот теперь, пока головы у вас еще соображать могут, слушайте внимательно! Эй, Софка, пойди, чай, что ли, поставь! Не люблю, когда бабы под ногами путаются во время серьезного разговора…

Гном подождал, пока хозяйка вышла на кухню, и понизил голос.

– Ювелира Гофмана брать будем…

– Так его же брали недавно! Болтают: Сеня Гуща со своей кодлой… – Скок даже руками развел.

– И снова ты меня перебиваешь, сявка. Говорю в последний раз: спрошу – отвечай, разрешу – говори! А сейчас замолкни! Сеня Гуща магазин Гофмана действительно брал, да не взял. Не было в нем ничего. Прилавки голые, как бабы в борделе. Я разнюхал: у него в подвале сейф, размером со слона. А дверь в подвал из железа. Гуща покрутился, покрутился, да ушел с пустыми руками. А вчера Гофман большую партию товара закупил…

– Откуда ты знаешь? – удивился Седой.

Гном быстро зыркнул острым взглядом.

– Запомни, за такие вопросы язык отрезают! Вместе с головой! Короче, днем надо налетать. Правда, без «мокрого» опять не обойдется: там два охранника с волынами… Что молчите?

– Стремно больно… – глядя в сторону, произнес Скок. – Они из агентства Пинкертона, волкодавы! С такими шутки плохи. Мигом покрошат в капусту…

– Так и куш большой! Или ты хочешь на Софке лежать, а брюлики и рыжье пусть принесет дядя? Не бзди, я все продумал! Седой с Игнатом заходят, при волынах, начинают, вроде, товар смотреть. Я приведу двух бакланов, они у входа драку затеют, витрину разобьют… «Пинкертоны» твои выскочат, мы их и возьмем в клещи с двух сторон – изнутри и снаружи. Положим обоих, пацаны цацки соберут и рвут когти… Мы со Скоком прикрываем…