– - Беда лишь в том, - негромко сказал Эльгеро, - что в таком естественном мире... без постоянных попыток воплотить идеал - этот идеал умирает. Умирает совсем.

Дараец молчал какое-то время.

– - Да, но в мире, где идеал воплощают - в кошмар превращается сам этот мир, - сказал он, - но тем не менее, желающих низвести идеалы, построить общественную жизнь и экономику по типу дейтрийской, всегда и везде рождается предостаточно. И если такие люди в частной жизни опасны лишь для себя самих... и у нас есть атрайды, психологические центры, где таким людям помогают. То в общественной жизни эти попытки губительны для всех. Я ответил на ваш вопрос о том, за чем именно мы следим, и что контролируем на Триме? Нам до сих пор удавалось сдержать попытки триманской церкви преобразовать государство. А эти попытки, эти тенденции - были! Хоть они и не были сильны. На Триме, как вы справедливо заметили, этими попытками воплощения в жизнь высоких нравственных идеалов занимаются другие силы, не связанные с христианством. Мы сдерживаем также и эти силы, кроме того, мы не допускаем развития таких тенденций в триманских церквях.

– - Вы признаете, что такие тенденции - не являются следствием информационной агрессии Дейтроса?
– спросил Эльгеро.

– - Не только, господин иль Рой. Это не только агрессия Дейтроса, но эти тенденции, к сожалению, возникают и сами по себе в любом обществе, включая даже и наше. Иначе Дейтросу не на что было бы опереться, согласитесь! Именно поэтому я и говорил о сомнениях по поводу самой возможности этих переговоров. Наши общества слишком несовместимы, у нас нет точек соприкосновения.

– - Но возможно изолированное существование наших миров, - возразил Эльгеро.

– - До поры до времени, господин иль Рой. Только до поры до времени. И не в наших интересах, как вы правильно заметили, ждать, когда это время наступит. Согласно тому же Доорану приверженность к тому или иному идеалу общественной жизни - глубинная, внутренняя потребность, которая не воспитывается или почти не воспитывается. И в нашем обществе постоянно появляются люди, внутренне склонные к идеологии Дейтроса, и в вашем - внутренне склонные к разумной и естественной жизни. Мы считаем таких людей - людьми с особыми потребностями, они получают помощь в социализации, при необходимости - лечение. Мы адаптируем таких людей к нашему миру. Вы в Дейтросе просто и банально уничтожаете приверженцев чуждой вам идеи, ссылаете их в лагеря...

– - Все не так просто...
– возразил Эльгеро, - это происходит только с теми, кто ведет активную антигосударственную деятельность. Внутренняя приверженность каким-то другим идеям не может быть наказуема.

– - Неважно. Факт тот, что и мы, и вы боремся с проявлениями чуждого нам представления о мире. Мы делаем это гуманно, вы - нет, но мы боремся. И Дейтрос представляет мощную информационную структуру, которая нам враждебна и увеличивает у нас количество и активность приверженцев дейтрийской идеи. В то же время я понимаю, что все симметрично - и Дарайя представляет собой информационную структуру, которая вам мешает. И вы считаете, что столкновение не является неизбежным?

– - Я убежден в этом, - твердо сказал Эльгеро, - Космос велик. Информационные структуры могут участвовать в мирной конкуренции. Развитием науки, исследованием Медианы доказывать свою состоятельность и привлекательность. Столкновения могут быть в информационной сфере, на академическом поле. Спорные политические вопросы можно решать дипломатией. Господин уполномоченный, мы убеждены, что всего можно добиться, не жертвуя человеческих жизней. Мы не хотим убивать, это не соответствует идеалу христианского учения. Мы не хотим, чтобы наши гэйны, творцы культуры, самые талантливые люди Дейтроса тратили свои жизни на бессмысленное создание оружия и попросту гибли. Мы уверены, что и вы не хотите гибели ваших солдат и офицеров, что и вы найдете возможность использовать свои ресурсы более конструктивным образом. Я прошу вас передать вашему правительству эту выраженную мной волю к миру, господин уполномоченный.

Гэйна открыла глаза. Слабый беловатый свет сочился сквозь штору. Ивик села рывком. Матрац у стены был пуст и застелен одеялом по линеечке. За стеной шумел душ. Одеваясь, Ивик пыталась сообразить, откуда эта непонятная радость. Радость, приподнятость, ожидание праздника... что ей снилось? Ивик не могла вспомнить. Так еще бывает, когда напишешь хорошую сцену или стихотворение - наутро именно вот такое ощущение счастья. Или вчера произошло что-то особенно хорошее? Кельм, сказала она себе. Ничего особенного не произошло, все как обычно. Ивик наконец-то окончательно проснулась и все поняла: это просто Кельм. Это теперь всегда так.

Иногда они с утра вместе тренировались, выбегая на заснеженную улицу, как современная, тщательно следящая за здоровьем молодая пара. Но сегодня Ивик, как водится, легла в четыре утра, а теперь было уже восемь, и без зарядки вполне можно обойтись. Кельм бегал один. Он вел куда более размеренный образ жизни, ночью спал, днем работал. Куратору же такая роскошь недоступна.

Так не бывает, думала Ивик. Так не может быть просто. Соседство с Кельмом обернулось неожиданной и удивительной вещью - рядом с ним Ивик все время чувствовала себя очень хорошо. Так хорошо, как никогда в жизни. Ему не надо было ничего говорить для этого. Ему надо было просто - существовать. Быть где-то рядом. Хотя бы за стеной в ванной.

Оказывается, вся жизнь до сих пор - это было постоянное превозмогание себя. Постоянно поднимаешь свое тяжелое, непослушное тело, тащишь куда-то, заставляешь двигаться, напрягаться, работать. И праздники не в радость, потому что надо двигаться и что-то делать. И любая работа - почти на грани сил. Странно, но в бою, вообще в любом стрессе Ивик становилось легче и веселее - адреналиновый выброс взвинчивал энергию, и двигаться становилось легко.

А теперь, рядом с Кельмом - ей было легко все время.