– - Ну не я один... но был в операторской группе. Сейчас, конечно, с Тримой уже плохо получается. Делаю авторские работы.

– - И ты знаешь, что он делает? Он постоянно меня снимает на свою камеру. Если это попадет в руки дарайцев - шендак конспирации! Он про меня уже полнометражный фильм отснял, ужас какой-то! И он хочет процесс шитья платья тоже снимать на камеру. И вообще, говорит, будет летопись семейной жизни...

– - Кстати, Ивик, тебя тоже надо снять... лучшая подруга Ашен, а я до сих пор тебя не запечатлел...
– Тайкин завозился, снимая с ремня небольшую, но профессиональную камеру - она была у него подвешена рядом со шлингом.

– - Ох уж, меня-то не надо!

– - Да ну вас, девчонки, - сказал Тай, - представьте, как потом интересно будет детям показывать. У нас ведь все записи есть. Даже в тот день, когда мы познакомились. Моя группа вела прикрытие... правда, там записи некачественные, мы их просто делали по служебной необходимости. Ну-ка, встаньте рядом, - велел он, отстраняясь и нацеливая объектив. Ивик с Ашен обнялись, Ашен даже склонила голову на плечо подруге. Но в последний момент Ивик, не удержавшись показала в камеру язык.

– - И семейство твое тоже бы надо...
– Тай огляделся. Ивик фыркнула.

– - Мое семейство не соберешь теперь - кажется, ребята купаться пошли...

Тайкин снова обхватил Ашен за плечи, наклонился к ней, то ли шептал что-то в ухо, то ли целовал. Ивик улыбнулась.

– - Ну пойду, посмотрю, - сказала она неопределенно. Она была здесь лишней. Не могли они оторваться друг от друга. Слишком мало времени. Мало возможности побыть вместе. Как хорошо Ивик понимала их...

И отойдя в сторону, ощутила себя бесконечно одинокой.

И у нее все могло бы быть иначе. Могло бы... если бы.

Никто не умер. Ничего страшного не произошло, если не считать мерзкого эпизода с Васей. У Ивик прекрасная семья - и заметим, нет ни одного родственника-гэйна, никому не угрожает даже малейшая опасность. Дети еще маленькие. Ивик, как всегда, самый счастливый человек на свете. Только почему на душе так невыразимо гнусно...

– - Привет, Ивик!

Ей помахал Дэйм. Он как раз положил своего младшенького на стол, где обычно старики играли в кости, и менял малышу пеленку. Ловко, умело, будто всю жизнь только этим занимался. Ивик подошла ближе. Поагукала ребенку. Маленький Шан посиял беззубой улыбкой. Ивик тоже невольно заулыбалась. Дэйм подхватил переодетого малыша на руки. Чмокнул в пухлую щечку.

– - Как у тебя жизнь, птичка?
– спросил Дэйм. Он работал в Латинской Америке и сам стал похож на латиноамериканца. Дейтрийские его черты неуловимо смахивали теперь на индейско-негритянские. Кожа потемнела, в глазах появился веселый блеск.

– - Жизнь хорошо, - сказала Ивик, - работаю помаленьку.

– - До меня дошли слухи, ты теперь работаешь на пару с Кельмом?

– - Да, - вздрогнула Ивик. Подошла еще ближе. Теперь разве что боевая тревога могла ослабить ее интерес к этому разговору.

– - Это хорошо. Он ведь занимается твоей безопасностью, как я понимаю? Он отличный профессионал.

– - Да, это о нем многие говорят, - согласилась Ивик.

– - Но говорят, что работать с ним трудно - характер... Я-то его хорошо знаю, он тут у нас бывал... ты же знаешь его историю, да?

– - Да, конечно. Я не понимаю, почему с ним трудно? По-моему, наоборот... я никогда еще не встречала такого человека... чтобы с ним было так хорошо работать. Надежно. И характер прекрасный, - с жаром сказала Ивик и тут же прикусила язык.

– - Ну слава Богу! Я опасался, что он тебя затюкает...

– - Он очень хороший.

Дэйм с Ивик сели на лавочку у стола. Дэйм покачивал ребенка, начинающего засыпать на отцовских руках.

– - Ты лучше расскажи, как там у вас, - попросила Ивик, - интересно! Я бы тоже хотела побывать в Америке... ты где сейчас работаешь?

– - В основном Никарагуа, бываю в других центральноамериканских странах, Мексике, Венесуэле... У нас интересно. Реально - очень интересно. Я думаю, что у нас происходит первая попытка прорыва тех идей, что когда-то преобразовали Дейтрос...

– - В каком смысле?
– заинтересовалась Ивик.

– - Ты, конечно, знаешь о теологии освобождения?

– - Конечно, знаю, - Ивик вспомнила свой неудачный фантом. Тогда она кое-что читала по этому вопросу... С тех пор как-то все забылось, она ушла в рутину и потеряла к этому интерес. Начальство разберется. Ее-то какое дело...

– - В сущности, она не представляет из себя ясного, цельного, законченного учения. Теория не разработана. Поэтому пользуются все больше марксистской теорией, которая, конечно, неполна. Основные идеи теологии освобождения очень просты: главная задача христианина на Земле - любить ближнего, и прежде всего, ближнего страдающего, угнетенного, любить тех, кому плохо. Ну а любить - значит стремиться помочь. А если ты хочешь действительно помочь, надо стремиться это делать правильно и помочь наибольшему числу людей. Именно этого ждет и хочет от нас Христос. Значит, в частности, надо преобразовать общество так, чтобы оно было максимально гуманным, чтобы оно было - для блага всех людей, как физического, так и духовного... кажется, так просто, да? Мы даже ничего другого и представить не можем.