– Итого, нашего счастья осталось десять часов – резюмировал Бизон.

– Сэр, не исключено, что мы с вами еще купим яхту и уйдем на ней со своими женами ото всех и от всего месяца на три…

– Ты знаешь, Майкл, я тебе не говорил еще… – Ларош отвернулся и лейтенант увидел только, как заходили желваки на его дубленых скулах. Он взял себя в руки и продолжил – …мои ведь остались в Норфолке.

– Я знаю это, сэр. Но я вам обещаю – с ними ничего не случится.

– Я всему могу поверить, Майкл. Я уже свято верю в твое бесконечное везенье. Я бы не сел с тобой играть в рулетку… Но всему есть предел!

– Не всему, сэр.

– Ты хочешь меня успокоить… Спасибо… Но это жестоко с твоей стороны, Беловски! Жестоко внушать мне надежду! Ты же знаешь, что это жестоко!

– Сэр, я вам обещаю: вы встретитесь со своими родными!

– Беловски, ты что, пророк?

– Нет, сэр. Не совсем пророк. Но имею некоторое отношение. Поэтому, если вы будете молчать и верить, что я вас не обманываю, все так и будет. И главное – просите Бога, как можете, чтобы у меня все получилось!

Яхта со всего размаху врезалась в огромную волну и зарылась в ней. Летчики не удержались и повалились друг на друга. Какое-то время они видели только бурлящую за окнами воду.

– Беловски, уж не тонем ли мы? – закричал Ларош. Но в это время «Наяда» вынырнула из волны, чтобы через мгновение снова зарыться в пучине. Бортовой оператор объявила:

– Из-за большой волны вынуждена снизить скорость на двадцать процентов.

– На сколько задержимся?

– Ситуация непредсказуемая. Можем задержаться от двух до пяти часов. Господа, рекомендую вам покинуть рубку и спуститься в каюты, где значительно меньше болтает и спальные места оборудованы гироскопическими успокоителями качки.

Ларош и Майкл с трудом поднялись, потирая ушибленные места, и дружно согласились с оператором.

– Пойдем-ка, Майкл, и правда, в каюты, – прокряхтел, вставая, Бизон, – пока не переломали тут ребра.

Спускаясь в лифте на пассажирскую палубу, они вспомнили про Палмера и удивились, что он никак себя не проявлял в такой болтанке. Уж не случилось ли что с ним?

Но, заглянув в его каюту, они успокоились: сержант, после счастья, которое он испытал в баре, мирно спал, плавно покачиваясь на гироскопическом диване.

Сокровища олигарха

Михаил проснулся от голоса бортового оператора, предупреждавшего пассажиров о том, что до прибытия к месту назначения осталось полтора часа. Он хорошо выспался, с удовольствием принял душ, побрился, чувствовал себя прекрасно, и, рассматривая себя в зеркале, поймал себя на мысли, что давно уже в его странной жизни не было так много часов подряд непрерывного течения времени.

– Это тебе аванс, – услышал он знакомый голос, – выспался?

– А, привет, Изволька! – обрадовался Беловский – ну, какие подвиги у нас на сегодня?

– А сегодня мы будем отменять Апокалипсис – тоже шуткой ответила она.

– Ну, прямо ни дня без подвига!

– Я бы уточнила: ни вчерашнего дня без подвига!

– Ага… Понятно. В какие исторические глубины ты меня засунешь на этот раз?

– Да не очень глубоко. На Сейшелах стоит танкер с бомбой в трюме, который купит мистер Коэн – хозяин «Наяды» – для того, чтобы продать в Америке. Ты с ним скоро познакомишься.

– Да. Но ведь в данное время тот танкер уже взорван в Атлантике?

– В данное время ты должен вернуть мистеру Коэну его яхту, но перед этим поройся в грузовом трюме. Это нужно, для лучшего понимания этого мистера и твоей задачи. Сделай это до завтрака, прямо сейчас, чтобы мы успели с тобой еще поговорить.

Беловский немедленно оделся, осторожно выглянул в коридор и направился к трапу, ведущему в трюм и моторный отсек. Пока он шел, Изволь торопливо объясняла:

– Ты должен найти какой-то пульт. Он лежит быть где-то там. Торопись!

Михаил подошел к нужной двери, но как только он прикоснулся к ней, услышал строгий голос оператора:

– Пассажирам вход категорически запрещен! Вставьте персональный жетон в торсионный замок!

Это озадачило Михаила, и он обратился к Лизе:

– Ну, что делать-то?

– Ломай!

– А как же мистер Коэн?

– Огорчится, конечно,… но переживет.

Михаил осмотрелся по сторонам, увидел обязательный на всех кораблях устаревший пожарный щит с огнетушителями и тяжелым инструментом, разбил стекло, взял кайло, и под возмущенные вопли бортового оператора выломал им замок.