— Мы сделали лишь первый робкий шаг к своему господству над морями! — неустанно внушал он недоверчивым горожанам. — Будет непростительной ошибкой, если мы остановимся сейчас на полпути! Пойдемте же дальше!

Из записок Ксенофонта: «С того времени, мало-помалу, завлекая и толкая сограждан в сторону моря, он доказывал, что на суше им не справиться даже с соседями, с помощью же морских сил они могут отразить варваров и стать затем во главе Эллады. Таким образом, Фемистокл превратил афинян из стойких гоплитов… в корабельщиков и мореходов. Злоречивые же языки говорили, что, вырвав, таким образом, из рук сограждан копье и щит, Фемистокл приковал народ к корабельным скамьям и веслам».

А Фемистоклу и этого было мало. Авторитет молодого политика стремительно рос, а вместе с ним множились и его планы. Теперь ему было уже мало лишь простого увеличения числа строящихся кораблей.

— Сборище триер, пусть даже самое огромное — это все равно лишь сборище, но не флот! — говорил он теперь при каждом удобном случае во всеуслышание. — Теперь надо создавать настоящий боевой флот!

В скором времени как-то само собой, несмотря на свою молодость, энергичный и честолюбивый Фемистокл встал во главе строящегося афинского флота. И хотя официально такой должности в городе не существовало, для граждан его предводительство над всеми судами стало чем-то самим собой разумеющимся.

Перво-наперво Фемистокл выкрал секреты строительства лучших в то время самосских корабельных мастеров, не пожалев для этого золота. Тогда же Фемистокл самолично съездил в Коринф и за огромные деньги пригласил в Афины тамошнего корабельного мастера Аминокла, которого историческая наука считает изобретателем легких и быстроходных боевых триер.

Вскоре на афинских верфях началась массовая постройка знаменитых самосских самен — судов с обрубленными носами в виде свиного рыла, пузатых и глубокосидящих. Такие суда были быстроходны и поднимали большие грузы.

— Вот, — сказал согражданам Фемистокл, — когда в Пирейской бухте закачались на пологих волнах первые десятки пузатых самен. — Я даю вам готовый торговый флот. Грузите товары и обогащайтесь! Я же теперь займусь созданием флота военного! Каждый состав городского совета должен для начала оставлять после своего правления двадцать новых триер! Только так мы сможем защитить свою морскую торговлю!

Нельзя сказать, что все у Фемистокла шло так гладко, как ему хотелось бы. Врагов и недоброжелателей у него хватало всегда с избытком. Это хорошо видно даже из жизнеописания нашего героя, составленного Плутархом. Афиняне вовсю пользовались трудами своего энергичного «адмирала», но признавать за ним вполне очевидные заслуги отнюдь не спешили. Воистину, нет пророка в своем отечестве! Обвинения же против Фемистокла выдвигались порой до смешного мелочные.

— Ты не умеешь настраивать лиру и играть на арфе, а это непременная черта всех истинно образованных людей! — бросали ему упреки в лицо.

— Да, я не умею этого делать, — невозмутимо отвечал флотоводец. — Но наш город, который еще недавно был слабым и никому не известным, я делаю великим и могущественным! А на арфах пусть поиграет кто-нибудь из вас, я ж буду лучше слушать!

Каждый год с ранней весны и до поздней осени Фемистокл проводил все свое время в порту и в море. Уж кто-кто, а он понимал, что невозможно создать настоящий боевой флот, не познав всех тонкостей морского дела. Первые плавания и первые боевые столкновения с пиратами научили Фемистокла очень многому. Не гнушался афинский флотоводец и бесед со стариками кормщиками со всех уголков Средиземноморья. Особенно дотошно допытывал он всегда финикийцев — лучших моряков того времени. На презрительные ж насмешки своих сограждан отвечал:

— Не с варварами я пью дружеское вино, а с самыми просвещенными из всех мореходов!

На берегу Пирейской бухты были выстроены обширные мастерские, закуплены искусные рабы-плотники. Во главе строительства был поставлен мастер Аминокл, которому Фемистокл всецело доверял и поддерживал повсеместно. Масштабы и темпы кораблестроительных работ были беспрецедентны! В одной мастерской изготовлялись мачты и кили, в другой — весла, в третьей, палуба и обшивные доски. Такого судостроительная практика того времени еще не знала! Фемистокл начал первым стандартизировать кораблестроение, ибо все его суда были совершенно одинаковыми и собирать их он мог за несколько дней! Кроме этого любые боевые повреждения могли быть исправлены в самые кратчайшие сроки. Для этого все заготовки делались с большим запасом наперед, а затем тщательно хранилось. Это было настоящей технической революцией в древнем судостроении! Уже одного этого было бы достаточно, чтобы имя Фемистокла вошло в анналы мировой истории.

Но Фемистокл смотрел дальше в будущее. Поняв, что обычная трехрядная галера-пентекотера уже давно исчерпала свои мореходные и боевые возможности, он немедленно занялся поисками нового эффективного типа боевого корабля.

— Если мы хотим быть настоящими хозяевами моря, мы должны увеличить скорость хода и маневренность, оставив прежними общие размеры! — не раз втолковывал он своим друзьям-единомышленникам.

— Но как это сделать? — вопрошали те.

— Этого, увы, я сам пока не знаю! — отвечал им Фемистокл. — Но решение я все же найду!

И он сдержал свое слово. Решение проблемы пришло, как это часто бывает, совершенно случайно. Ответ на нее подсказали… пираты. Их изобретение было до гениальности просто: вдоль каждого борта на уровне планширя с внешней стороны они устанавливали выносной брус с уключинами, отстоявшими от борта на метр и называемым аутригером. Аутригеры позволяли уменьшить размеры триер, увеличив их скорость и маневренность. Теперь афинский флот стал пополняться исключительно «фемистокловыми триерами» — лучшими боевыми кораблями той эпохи, мастерски изготовляемых искуснейшим Аминоклом. Тайна постройки триер хранилась по приказу Фемистокла в строжайшей тайне. Причалы с боевыми судами прикрывались заборами и навесами. На зиму триеры затаскивали в крытые ангары. Пройти в военный порт мог тоже далеко не каждый даже из афинских граждан. Охрана верфи насчитывала, без малого, полтысячи воинов, имевших самые строгие инструкции.