Решив вопрос с кораблями, афинский флотоводец вплотную занялся подготовкой их экипажей. Здесь проблем тоже хватало. Раньше повсеместно гребцами на триеры брали только рабов. Слов нет, гребля — работа не из легких. Да и рабы обходились куда дешевле, работая лишь за еду. Но на рабов в случае войны надежды было мало, зачастую они не только отказывались грести в самый ответственный момент, но при первом удобном случае переходили на сторону врага. А потому Фемистокл решил привлечь для гребли на галерах афинскую молодежь. Это новшество Фемистокла было встречено первоначально с негодованием почти всеми.

— Мы не гребцы, мы воины! — кричали оскорбленные в своих лучших чувствах афинские юноши.

— Прежде всего вы афинские граждане! — увещевал их Фемистокл. — И если сегодня Отечеству нужны именно гребцы, то вы станете именно ими!

Терпеливо, призвав на помощь все свое красноречие, день за днем флотоводец объяснял согражданам причины своего непопулярного решения и в конце концов смог убедить большинство афинян в необходимости послать своих сыновей на триеры.

По замыслу Фемистокла, свободные граждане стали гребцами двух первых верхних рядов весел, так называемых транитов и зигитов. В нижнем ряду, где было наиболее душно и тяжело грести, трудились таламиты, нанимаемые за деньги в соседних городах-полисах. Больше иных туда шли нищие платейцы.

Совсем недавно, несколько лет назад, ученые-историки сделали ошеломляющее открытие. Оказывается, Фемистокл изобрел настоящее «ноу-хау», которое сразу же обеспечило афинскому флоту огромное преимущество перед всеми остальными флотами Средиземноморья.

Все началось с того, что на одно из древнеафинских ваз периода Фемистокла историки обратили внимание на изображение гребцов галеры. Все они были выгравированы в разных позах, которые демонстрировали цикл гребка в различных его стадиях. Однако позы гребцов показались ученым весьма странными, и они решили обратиться к специалистам по гребле. Каково же было всеобщее удивление, когда при изучении рисунков оказалось, что во флоте Фемистокла использовали одно из самых последних достижений академической гребли — специальные салазки, сидя на которых гребцы перемещаются при гребке вперед и назад, распределяя тем самым нагрузку не только на руки, но на спину и ноги. Вместо салазок Фемистокл и его соратники, правда, использовали мешочки, пропитанные оливковым маслом, которые гребцы привязывали к ягодицам. Но принцип был тот же самый. Специалисты считают, что «ноу-хау» Фемистокла сразу же обеспечило увеличение скорости хода в полтора раза, а также возможность гораздо большее время держать максимальную скорость за счет более рационального расходования силы гребцами.

Позднее это изобретение Фемистокла было по каким-то причинам забыто… на целых две тысячи лет, пока в 60-е годы XX века о нем вновь не додумались тренеры гребных спортивных команд.

Думается, что, успешно испытав пропитанные маслом мешочки, Фемистокл сделал все возможное, чтобы эта техническая новинка как можно дольше оставалась в секрете. Возможно, что секретность и явилось основной причиной, что некоторое время спустя новая техника гребли была «забыта» и утрачена на долгие тысячи лет…

В корне изменил Фемистокл и саму организацию флота. Раньше, до него, суда строили самостоятельно сорок восемь округов-навкрариев. Каждый навкрарий строил и содержал одно судно. Фемистокл положил этому конец. Отныне забота о флоте возлагалась на правительство Афин — совет Пятиста.

Теперь ежегодно в море из Пирея выходили в море на триерах до трети всей молодежи. И результаты не заставили себя ждать. Прошло всего несколько лет, и не стало в Элладе более сильного и боеспособного флота, чем афинский. Замолчали сами собой и недруги Фемистокла.

Морская торговля так же быстро поставила Афины во главу всего средиземноморского купечества. Богател город, богатели и горожане. Теперь Афины уже на равных говорили с самой Спартой.

А незадолго до персидского нашествия Фемистокл одержал важную политическую победу, которая упрочила его и без того достаточно высокое положение в городе. Его главный многолетний недруг и соперник Аристид был не без участия самого Фемистокла подвергнут остракизму. Афинские граждане на глиняных черепках — остраконах — начертали его имя, желая, чтобы Аристид покинул Афины на десять лет.

Меж тем над Элладой сгущались тучи неотвратимого иноземного нашествия. Молодой и честолюбивый персидский царь Ксеркс желал смыть позор своего отца Дария от поражения при Марафоне и поставить, наконец, непокорных греков на колени. В великий завоевательный поход поднялись все подвластные Ксерксу земли, «дабы не умалить царского сана предков и совершить не меньшие, чем они, деяния на благо персидской державы». Помимо великой многоплеменной армии был собран и великий флот в тысячу двести галер с тремя тысячами «30-весельных, 50-весельных кораблей, легких судов и длинных грузовых судов для перевозки лошадей».