Пообещав себе впоследствии тщательнее с этим вопросом разобраться, он не стал вникать в детали сего странного явления и сосредоточился на проработке финансовой стороны дела. И первые же оценки этого сегмента городского строительного рынка убедительно доказывали, что без прибыли, причем, весьма хорошей прибыли они не останутся.

К тому ж, и им самим нужна была доска. Хотя бы для строительства кораблей, или для всяческих столярных изделий, всяких там дверей, окон и прочей столярки в разорённую деревеньку углежогов, которую они себе присмотрели для восстановления и обустройства.

Наверное поэтому и Маня, и прочий народ охотно и согласились выделить на цели создания собственной пилорамы требуемое количество золота.

Окончательно же решило дело то, что буквально на следующий день после того как Сидор озадачил городского Голову просьбой о покупке станка с продольными пилами для водяной мельницы, с очередным торговым обозом за Камень готов был отправиться его приказчик. И не просто так, прокатиться, а со строгим наказом, внушительным мешочком золота и с длиннющим списком всяческого потребного дополнительного оборудования, всякой прочей мелочи, всего того, что было крайне необходимо для этого строительства, но которого в городе почему-то не было, и делать которое никто не брался. Собственную пилораму решили устроить на небольшой речке Быстринке, опять же к югу от города, на изрядном удалении от места её впадения в Каменку. Там речная долина расширялась до вполне приличных размеров, обеспечивающих достаточный для мельницы объём воды и для создания вполне приличного, хоть и неглубокого пруда.

Правда, была ещё проблема сохранности нерестилищ кижуча на этой реке и вполне вероятного конфликта с заинтересованными лицами, но она мгновенно была снята при первом же походе в городскую Управу. Там их сразу же успокоили, сказав, что по результатам прошлой хозяйственной деятельности данный водоток давно уже исключён из списков нерестовых рек и делать на ней они могут всё что пожелают.

Собственно на подобный ответ они рассчитывали с самого начала, когда присматривали удобное место для устройства мельницы поближе к городу. Уж больно речка в тех местах была захламлена всяким древесным мусором и топляком.

Тем не менее, при начале работ всё же постарались учесть и возможные будущие интересы рыбы, для чего решили устроить слив на мельничное колесо снизу водослива. Так, по их замыслу, рыба по низу и должна была пройти дальше по реке. К тому же в дальнейшем, можно было бы вообще постоянно держать этот створ открытым, на всё время нереста.

Правда, было тут одно весьма весомое но… Никто из них толком не знал как себя на самом деле поведёт та самая пресловутая рыба. И захочет ли она воспользоваться предложенной ей любезностью, и восстановится ли в результате их усилий рыбное поголовье на погубленной когда-то давно реке.

Была ещё идея вырыть обводной канал, огибающий плотину, своего рода дубликат речного русла. Для того, чтобы на время строительства перенаправить воду по новому пути, а на выбранном месте спокойно построить платину. Потом, перекрыв обводной канал, можно было бы за одно, два половодья наполнить водохранилище и дальше спокойно пользоваться мельницей.

Но на подобные изыски Сидору уже не хватало персонального строительного опыта. Хотя, что-то такое из области теории в мозгах у него определённо вертелось. Но всё же, на общем собрании решили отложить это на потом, справедливо рассудив, что эта мельница не последняя. Да и за одну зиму не сделаешь всего, что хотелось бы.

— "Широко шагаешь — штаны порвёшь", — был главный итог, вынесенный с того собрания самим Сидором.

Вот уж чего ни он, ни кто-либо из их компании не ожидал, так это того, что стоило им только начать расчистку выбранного участка в пойме Быстринки под лесопильную мельницу, как к Сидору буквально на следующий же день обратилась большая группа бондарей. Правда, честнее будет сказать, обратились то они как раз не к нему, а к Корнею, поскольку пребывали в тот момент у него на службе, а ещё точнее — проходили первоначальный курс обучения в его воинском центре. Ну а уж тот, по сложившейся практике, отфутболил их к Сидору, так как именно он решал подобные организационные вопросы.

Нельзя сказать, что люди им были не нужны. Нужны, и даже очень. Только вот предложение самих бондарей с первых же слов ввергло Сидора в глухой ступор. Всего он ожидал, но того чтобы они сами попросились в арендаторы на занятый их компанией бросовый, никому до того не нужный участок, такого ему даже в воспалённом воображении ранее не могло присниться.

Глядя на смущённо мнущихся перед ним мужиков, с которыми он договорился встретиться на новом корнеевском полигоне у речки, он пришёл в полное недоумение. Уж на кого, на кого, а на людей, которые не могли сами, без посторонних, справиться с возникшими у них трудностями, эта группа бондарей в количестве десяти крепких, уверенных в себе мужиков, уж никак не походила.

Ну а если не походила, то возникало вполне обоснованное чувство настороженности и недоумения, которое немедленно и выплеснулось из него в первом же вопросе:

— Что-то я вас, мужики, не пойму. Накой вам это надо? Живёте в городе, на всём готовом. Есть, пить есть что — с голоду не умрёте, Совет кормит, жильё даёт. Работы там же в городе навалом. Пройдёте у Корнея курс первоначальной военной подготовки и всё! Вольные птицы! Даже какие-то маломальские денежки заработаете.

— Насколько я знаю, уж за кого, за кого, а за таких как вы мастеров драчка настоящая идёт во всех городских кланах.