Или кому другому права свои на подземный проход хотите передать? — с насмешливым любопытством глянул он на него. — А то гляди — найдется желающий, на обустроенный то вами переход.

Так что Сидор, поторопись. Безналоговой торговли у вас осталось всего ничего, только до осени. Ты же сам знаешь, что у нас налог с любого нового дела не платится только первый год, а потом будь любезен, друг ситный, плати как все.

Я уж решил тебя по старой дружбе предупредить, чтобы ты не обольщался, что у вас впереди ещё есть время.

Не-ет! — Голова помахал у него перед носом своим пальцем вымазанном в чём-то чёрном. — Времени у вас почти уже нет. А налоги надо платить.

Тьфу ты, — расстроено уставился он на свой палец, — опять где-то вляпался в чернила. Ну что ты будешь делать с этими непроливайками, — махнул он рукой с зажатой в кулаке какой-то бумажкой. — Главное, надеюсь ты понял, — повернулся он обратно к Сидору. — Чтобы вы там себе не думали, а срок вашей безналоговой работы на перевале будет считаться с того дня как ты отправился из Тупика в эту свою якобы Империю на встречу со своими якобы ящерами.

Так что ты, брат не думай, — с весёлой, радостной ухмылкой в тридцать два зуба, Голова покровительственно похлопал стоящего перед ним Сидора по плечу, — разведка не только у вас не дремлет. Мы тоже кое-что знаем.

Не забудь! — крикнул он, скрываясь за дверью. — У вас ещё осталось всего несколько месяцев, так что — поторопись, пока есть возможность что-то заработать без налога.

— "Шоб ты скис, — выругался про себя Сидор. — Вот дел мне мало, чтоб ещё и бумагами твоими заниматься, чтоб душенька твоя была спокойна. Мог бы и подождать три месяца, пока я не разберусь со своими завалами. Ничего бы не изменилось.

Опять цейтнот, — раздражённо подумал он. — Опять бежать, улыбаться и раздаривать "шоколадки". И делать радостную физиономию, как я им благодарен за их предусмотрительность и заботу о бедном себе. А получишь бумаги, так жди и ревизора скоро в гости. Один уже был бюрократ. Всё нырял по углам и зыркал. Теперь ещё какую сволочь пришлют и от работы будут отвлекать, скоты. Всё неймётся им. Отчётность теперь подавай".

"Канцелярия растёт прямо на глазах", — тут же подавил он тяжёлый вздох, чтоб Голова чего лишнего не подумал.

— Первого октября для вас начинается новая жизнь, — вещал меж тем Голова из-за чуть прикрытой двери. — Не забудь! Три месяца осталось.

— "Вот именно, три месяца, а вы меня тут к городу натурально цепями приковали, — чуть не брякнул вслух Сидор. — Когда ещё вернулся из Приморья, а обоз обратно так и не собран".

— Да! — снова высунулся Голова из-за приоткрывшейся на миг двери своего кабинета. — Всё-таки зайди в канцелярию и забери свои документы. А то — непорядок, — Голова с осуждением погрозил пальцем Сидору.

От подобной наглости брови Сидора удивлённо поднялись вверх. Похоже, Голова точно выпал из реальности, раз разговаривал с ним в таком покровительственном тоне. Похоже, мало Сидор его вчера материл. Надо было больше, а то что-то слишком запанибрата себя с ним держит.

— "Или может с ним и надо так всегда и разговаривать? — растерянно подумал он. — Может он иного разговора и не понимаете, кроме мата?"

— Чтобы вас не задерживать, мы вам все ваши бумаги давно уже подготовили, и они только и ждут, когда вы их получите, — Голова уже откровенно насмешливо подмигнул ошарашенному Сидору.

Из-за неплотно закрывшейся за ним двери неожиданно раздался взрыв весёлого, бурного хохота. Видно было, что вся эта история, только что буквально вываленная Головой на ошарашенного этой новостью Сидора, доставляла ему откровенное удовольствие.

— "Хотел бы я вспомнить зачем сюда пришёл!" — пронеслась в голове Сидора раздражённая мысль.

Голова своим ехидным ёрничаньем выбил его из рабочей колеи, и он никак не мог сообразить за какой такой надобностью припёрся в Управу, вместо того чтобы идти ужинать домой.

— "А ведь я хотел поговорить в Управе об этой новоявленной гильдии спиртозаводчиков, или виноделов. Что это такое и с чем её едят. Даже названия толком не знаю.

— Чтоб ты сдох! — выругался он едва слышно.

В пустом, гулком коридоре городского Совета, где в этот поздний вечерний час не было ни единой души, стоя перед захлопнувшейся у него перед самым носом дверью кабинета Городского Головы, Сидор отчётливо различил стук судорожно захлопнувшихся собственных челюстей.

— Бл…! — отчётливо, с чувством, в полный голос, Сидор громко, совершенно не сдерживаясь, наконец-то с облегчением выругался.