Больше ни жрать, ни пить во всём доме было нечего. Если конечно пустую кипячёную воду в чайнике считать за питьё.

Никто сегодня ночью их не ждал, думая что они прибудут завтра с утра, и к встрече не готовился. Сам же Димон последнее время питался в гарнизонной столовой. Потому и крошки съестного в доме сейчас не было.

Но даже не смотря на это, Сидор чувствовал необычайно сильный душевный подъём.

— Господи! — Сидор с непередаваемо счастливым лицом сбросил возле своей койки рюкзак со шмотками, захваченными с собой в горы. — Наконец-то я дома!

— Не понял? — Димон от удивления даже выронил из рук чайник, из носика которого он только что пытался безуспешно напиться. Чайник давно уже был сух как пески Сахары, да Димон, обрадованный приездом Сидора никак этого не замечал.

Кто выпил всю воду? — пожаловался он куда-то в пространство, наблюдая как чайник с отлетевшей в сторону крышкой показывает пустое нутро. — Джунгли ожидает Великая сушь, — уныло констатировал Димон несомненный факт.

— Дома, — со счастливой физиономией, Сидор развалился на своей койке и вытянул гудящие от усталости ноги. — Наконец-то. Вот где спокойно и хорошо. Вот она — благодать. И как всегда, когда Димон остаётся один — нечего жрать в доме, — недовольно проворчал он.

Закинув руки за голову он с восторженным видом пялился на потрескавшуюся штукатурку потолка и с мечтательными нотками в голосе продолжал:

— Как же они мне все надоели, Димыч, ты себе даже не представляешь.

— Почему не представляю, — душераздирающе, с выворачиванием челюсти зевнул Димон. — Очень даже хорошо представляю.

— Каждый день одни только проблемы. Каждый день, — жаловался не переставая Сидор. — Не одно, так другое. Не другое, так третье. И везде только и слышно. "Дядя, дай мильён".

Достали!

— Чего так долго не было? — недовольно ворча, Димон сонно шатался по комнате, натыкаясь на стоящие в комнате предметы и пытаясь наконец-то проснуться. — Тут чёрте что творится, а тебя всё нет и нет. Давно пора караван отправлять торговать в Приморье, а тебя всё нет и нет. И людей почти всех ты забрал. Уже думал сам отправляться, ругаться, да дел столько что лишний раз чихнуть некогда.

Когда гвардия будет? — Димон с чувством, от душа зевнул, чуть не выворачивая собственную челюсть. — Ты что, один заявился? А где народ? Где товар?

Где мои жёны, наконец-то? — сердито уставился он на Сидора. — Почему ни одной ни привёз? Ты! Скотина! — сердито обругал он Сидора. — Сам то оттянулся небось по полной. Так, что от твоей довольной физиономии спички зажигать можно. А о друге не побеспокоился!

— А нефиг было выпендриваться, — ухмыльнулся Сидор. — Коль припёрло, мог бы и написать. Девочки твои тоже, между прочим волком воют.

Где наш Дима? Где наш Дима? — мерзким писклявым голосом передразнил он мифических просительниц.

А Дима оказывается в крепости сидит, жрёт картошку с тушёнкой, гад, и о приехавшем голодном друге совсем не думает, — рассмеялся Сидор. — Вот теперь и мучайся. Как они там бедняжки дома без мужика маются, так и ты помучайся, — с довольным видом резюмировал он.

Не фиг было кочевряжиться и строить из себя не пойми что. Могу! Не могу! Уйду! Останусь!

Бред какой-то, — сердито проворчал он. — Можно подумать, они где-то на другом континенте обитаются. Давно бы сам мотнулся домой и оттянулся вволю.

Не могу, — вдруг необычно тихо и серьёзно проговорил Димон.

Тут до твоего приезда дурдом настоящий был, который я только перед твоим приездом и разгрёб.

Два месяца пахоты не разгибая спины, — не сдержавшись, Димон грязно выругался.

На предгорных террасах, где у нас табуны пасутся, ящеры появились, подгорные людоеды. Пытались табуны угнать. Пришлось за басмачами этими погоняться. И пока всех не побили, я с места стронуться не мог.

А теперь другая беда. Дожди. Как только зарядили, попытались наладить канатную переправу над мокрым карнизом на ту сторону, чтоб хотя бы товар переправить в Гуано, да где там. Бесполезно. Гроза прошла и опоры смахнуло, как спички.

Так что прохода на ту сторону нет, — мрачно констатировал Димон. — В горах постоянно идут дожди и в ближайшую неделю на мокрый карниз соваться крайне не рекомендуется.

Даже тебя нет, чтоб поругаться, — ворчливо посетовал он. — Это хорошо что ты приехал. Наконец-то будет кого и обругать.

За что ругать то? — мгновенно насторожился Сидор, чуть приподнявшись со своего ложа. — У тебя что, проблемы? — помрачнел он. — А почему тогда не писал?