Дверь распахнулась, и я поднял голову. Мне широко улыбался Боб. Он раскраснелся, виски выплескивалось на пол из полного стакана.

— Эй, — спросил он, — ты меня бросил, Лу? Иди сюда, составь мне компанию.

— Конечно, Боб, — сказал я, — с удовольствием. — Я вместе с ним вернулся в гостиную. Он плюхнулся в кресло и залпом опорожнил свой стакан.

— Лу, давай чем-нибудь займемся. Давай выйдем в этот чертов коровий город и загуляем. Вдвоем, только ты и я, а?

— А как же Конвей?

— К черту его. У него здесь какие-то дела, планирует задержаться на несколько дней. Бросим свои вещи в какой-нибудь гостинице, чтобы больше не встречаться с ним, и устроим себе праздник.

Он потянулся за бутылкой, но ухватить ее ему удалось только со второй попытки. Я забрал у него бутылку и сам наполнил стакан.

— Звучит соблазнительно, Боб, — сказал я. — Я бы с удовольствием. А разве нам не надо возвращаться в Сентрал-сити? Я имею в виду, Конвей в таком состоянии, и с нашей стороны было бы…

— Я сказал: к черту его. Я сказал именно то, что хотел сказать.

— Да, конечно, но…

— Я сделал для Конвея достаточно. Я сделал слишком много. Я сделал даже больше, чем следовало. Итак, запрыгивай в свои ботинки, и пошли.

Я сказал, что да, конечно, с удовольствием, сию минуту, но у меня болит мозоль, и мне нужно срезать ее, и пока я буду заниматься мозолью, Бобу было бы неплохо немного поспать.

Боб так и сделал, предварительно поворчав и посопротивлявшись. Я позвонил на железнодорожный вокзал и забронировал купе в спальном вагоне на восьмичасовой поезд в Сентрал-сити. Это обойдется нам в кругленькую сумму, так как округ не будет оплачивать проезд в первом классе, однако я решил, что нам никто не должен мешать.

Я оказался прав. Я разбудил его в шесть тридцать, чтобы у него было достаточно времени прийти в себя. Он выглядел хуже, чем до сна. Я попытался уговорить его принять душ, но он отказался наотрез. Отказался он и от кофе и еды. Вместо этого он опять присосался к виски и перед уходом прихватил с собой полную бутылку. Когда я усадил его в поезд, я был измочален, как коровья шкура в дубильном чане, и спрашивал себя, что, ради всего святого, сказал Бобу Конвей.

Я спрашивал себя, хотя уже давно должен был понять. Потому что Боб почти сказал мне. Все было ясно как день, просто я слишком глубоко ушел в себя, чтобы разглядеть это.

Возможно, хорошо, что я ничего не понял. Ведь уже нельзя было что-либо изменить. А я бы обливался кровавым потом.

Вот таким было мое путешествие в большой город. Первое путешествие за пределы округа. Из самолета — в гостиницу. Из гостиницы — в поезд. А потом долгий ночной переезд, когда за окном ничего не увидишь, в тесном купе в обществе рыдающего пьяницы.

Примерно в полночь, незадолго до того как заснуть, Боб, кажется, начал бредить. Он вдруг сжал кулак и ударил меня в грудь.

— Эй, — воскликнул я, — не зарывайся. Боб!

— Не зары… не зарывайся, — забормотал он. — Люди, улыбайтесь, с-смехом заряжайтесь… о содеянном не сокрушайтесь и т-так далее. Так что не зарывайся.

— Боб, — сказал я, — я просто пошутил.

— Вот что я тебе скажу, — резко проговорил он. — Ты никогда даже не думал об этом.

— Ну?

— С-светлее всего — п-перед темнотой.

Я расхохотался, несмотря на усталость.

— Ты все неправильно понял, Боб, — сказал я. — Ты имеешь в виду…

— Ш-ш-ш, — оборвал он меня. — Это ты неправильно все понял.

Мы прибыли в Сентрал-сити около шести утра, и Боб тут же на такси поехал домой. Он плохо себя чувствовал — он действительно заболел, а не мучился с похмелья. Боб был слишком стар, чтобы тянуть свой воз.

Я заехал в офис. Все было спокойно, по словам ночного дежурного. И я тоже отправился домой. Я проводил в офисе гораздо больше времени, чем мне было положено в соответствии с должностью, поэтому никто не осудил бы меня, если бы я взял недельку отпуска. Что я и собирался сделать.

Я переоделся в чистое, сварил себе яйца и кофе. Когда я сел есть, зазвонил телефон.

Я решил, что звонят из офиса или, вероятно, Эми проверяет, вернулся ли я, — она могла либо звонить утром, либо ждать до четырех, когда закончатся уроки. Идя к телефону, я пытался найти какой-нибудь удобоваримый предлог, чтобы не встречаться с нею, поэтому, услышав в трубке голос Джо Ротмана, я немного опешил.

— Знаете, кто звонит, Лу? — спросил он. — Помните наш последний разговор?