Апулей, писатель II века, посвященный в таинства Изиды и изучавший магию того времени, формулирует совершенно отчетливо мысль о полубогах — посредниках и заступниках: «Через них наши желания и наши заслуги становятся известны богам… они передают богам молитвы людей, а людям — милость богов; они — ходатаи за людей и посланники богов».

Культ героев выражался прежде всего в жертвоприношениях, имевших, как уже выше было указано, специфический характер и обозначавшихся особым термином — enagizein, в отличие от жертвоприношения богам — thyein. Насколько строго проводилось это различие, показывает рассказ Геродота о том, что у некоторых эллинов для Геракла, бывшего не то героем, не то богом, существовало два храма: в одном из них ему приносят жертву как богу, в другом — как герою (enagizousi).

Память каждого героя (или группы их, как, например, павших при Платее) праздновалась в определенный день один раз в год. Святцы до нас не дошли, но относительно 30 героев сохранились даты.

Кроме обычных жертвоприношений героям подносили разного рода обетные дары. Часто упоминается жертва волос, обычная жертва покойнику, весьма распространенная у различных народов.

Существуют многочисленные свидетельства об устройстве разного рода состязаний на могилах героев в день чествования их памяти. Знаменитые олимпиады были учреждены, по преданию, в честь Пелопса, истмийские — в честь Палемона, немейские — в честь Архемора. На могиле Гарпалииеи во Фракии «сохранился обычай, что туда приходили толпы людей и во искупление греха сталкивались между собою, как бы сражаясь». Геродот сообщает, что после смерти Мильтиада, основателя колонии Херсонес, жители Херсонеса «приносят жертвы, как это принято для героя-основателя, и устраивают конские и гимнастические состязания».

Так же как и для богов, сочиняли и исполняли специальные гимны для героев, хвалебные речи и панегирики. В честь героев устраивались торжественные процессии, в которых участвовали власти, жрецы, юноши, в процессии носили трофеи, оружие, венки.

Очень часто на монетах чеканили изображение местного героя или сцены из относящегося к нему мифа. Весьма распространен был. по-видимому, также обычай называть детей по имени местного или вообще популярного героя.

Причисление к лику героев первоначально составляло привилегию дельфийского оракула. Но когда после потери Аттикой ее независимости Дельфы и общеэллинский культ пришли в упадок, право героизации присвоили различные культовые объединения, ремесленные цехи, отдельные роды и фамилии, и в первую очередь городские власти. В надписи, относящейся ко II веку до нашей эры, местное культовое товарищество в Пирее постановляет «произвести Дионисия в герои и поместить его в храме бога, где находится и его отец, чтобы сохранить на вечные времена прекраснейшую память о нем». В другой надписи цех кожевников объявляет своего сочлена героем. При таком порядке канонизации новоявленные герои не всегда пользовались признанием вне узкого круга ближайших почитателей и часто термин «герой» был лишь почтительным эпитетом, которым награждали покойника его ближайшие родственники и друзья. Образовалась некоторая иерархия среди героев: с одной стороны, общепризнанные, исконные герои, воспетые Гомером, Пиндаром и Софоклом, с другой стороны, безвестные герои, вроде упомянутого Дионисия. В римскую эпоху право причислять к лику героев и богов принадлежало римскому сенату.

Культ героев сохранился в Греции до очень позднего времени. Еще для IV века засвидетельствовано в Мегаре жертвоприношение быка героям греко-персидской войны. Плутарх (начало II века) застал еще в полном блеске праздники в честь павших при Платее героев и праздник в честь основателя ахейского союза Арата. Павзаний (конец II века), описывая достопримечательности Эллады, связанные с культом какого-либо героя, очень часто при этом замечает, что культ его еще продолжает существовать. Еще при императоре Августе философ. Афинодор был причислен к героям за его заслуги перед городом Тарсом.

На культе героев древней Греции пришлось остановиться подробно, так как в нем содержатся все элементы, из коих был построен впоследствии культ христианских святых. Хотя оба культа возникли в различной социальной обстановке и были элементами различных религиозных идеологий, но материал, который послужил оформлению обоих культов, один и тот же. Даже нелепые христианские реликвии и мощи имеют свои прообразы в эллинском культе героев. Если христиане не без выгоды для церкви демонстрировали перья архангела Гавриила, косточку херувима, луч звезды, которая привела волхвов к яслям младенца Иисуса, или остатки дерева, из которого апостол Петр предлагал построить кущи, то и эллины знали не менее пикантные реликвии: яйцо, снесенное Ледой, из которого она высидела Кастора и Поллукса, зубы мифического Эриманфского вепря, стрелы Тевкра, плащ Одиссея, соус, в котором сварили Пелия, гитару Париса, волосы Изиды, бокалы Додоны.

Создавая культ мучеников и святых, христианская церковь черпала материал и внешние формы культа из окружающих верований и обычаев, так же как она создавала свои праздники на основе существующих иудейских и языческих праздников. Хотя и выросший в новых условиях, христианский культ святых продолжал древнюю традицию, оказавшую немалое влияние на его оформление.

Греческое боготворчество приняло новые формы с того момента, как древняя Эллада вошла в состав Римской империи. Внешний рост империи таил в себе элементы ее разложения и падения. Чем шире распространялась политическая власть Рима, тем разнороднее и пестрее становился состав подвластных ему народов, находившихся на самых различных ступенях экономического развития. Поэтому параллельно с тенденциями к объединению всего мира под скипетром римского цезаря нарастали и центробежные силы, которые в конце концов привели к развалу империи. Рабовладельческий Рим со слаборазвитой промышленностью и преобладанием ростовщического торгового капитала в крупных, центрах и сельского хозяйства в провинции не создал той хозяйственной формы, которая могла бы стать прочной основой его власти.

Греческий культ героев отразил в себе этот двойственный процесс. С одной стороны, утвердился культ императоров, для которого готовая форма была дана в традиции влившихся в империю восточных монархий. Культ императора был чем-то само собой разумеющимся. Не только прославленные императоры, вроде Августа, но и ничтожный Клавдий, всеми ненавидимый Домициан и случайный обладатель власти Пертинак были обожествлены. Про императора Веспасиана историк Светоний рассказывает, что на смертном одре он сказал в шутку: «Похоже на то, что я становлюсь богом» (то есть умираю). Даже жены императоров удостаивались приема в сонм богов, как, например, Ливия, жена Августа, Фаустина, жена Антонина, или Друзилла, жена Калигулы. Для обоснования обожествления этой последней сенатор Ливий Геминий присягнул, что сам видел, как Друзилла поднялась на небо и беседовала с богами.

В культе императора отразились объединительные тенденции империи. Все уравнивавшая власть императора на земле и на небе не оставляла места героям; напротив, всякого рода местные культы стремились слиться воедино, смешаться в одну всеобъемлющую религию.

Но одновременно множились и разного рода, преимущественно мистериальные, культы, которые стремились стать ближе к верующему, отразить его классовые и национальные чаяния и интересы. Герои не отвечали уже ни требованиям универсализма, ни религиозным настроениям мест, утративших политическую самостоятельность и переставших играть сколько-нибудь заметную роль в общественной жизни. Герои поэтому выродились в малоизвестных, лишенных общественного культа божков, пользовавшихся почитанием лишь в узком кругу хранителей древних традиций. Условия для воссоздания в новом блеске культа низших богов, но уже в иной форме — святых, и мучеников, вновь появились, уже только в недрах христианства.