Держась за стену, часовщик Эзра по узкой винтовой лестнице поднялся на самый верх центральной башни замка. Здесь было свежее, чем внизу. Утренний ветер беспардонно трепал одежду.

Эзра прислонил снайперскую винтовку к щербатому белокаменному мерлону и отдышался. Из большой хозяйственной сумки он последовательно извлек раскладной табурет с матерчатым сиденьем, клетчатый плед, четыре коробки патронов, шерстяные перчатки с обрезанными пальцами. Из сумки выскользнул и упал под ноги старику свернутый кусок шелковистой ткани. Эзра, кряхтя, наклонился за ним и убрал обратно.

— Мир не видел такого напыщенного болвана, Эзра! — сказал он, аккуратно усаживаясь на табурет перед смотрящей на юг бойницей, закутываясь в плед и надевая перчатки. — Выклянчить у занятых людей такой серьезный инструмент!

Он бережно взял винтовку в руки, снял с предохранителя и дослал патрон в ствол. Снял очки, неловко просунул ствол в бойницу, уперся прикладом в плечо, а глазом приник к окуляру прицела.

Три глубоких заросших бузиной оврага втыкались в Плешин с юга, как вилы в солому. Под сенью серебристых ветвей двигались люди Ишты, лучшие воины из числа «землемеров». Невидимые постороннему взгляду, они беспрепятственно миновали предместье.

Звуки выстрелов с восточных окраин города уже давно слились в сплошную канонаду. На ближнем алтинском хуторе проснулись два миномета, и снаряды с визгом проносились над оврагами в сторону русского гарнизона.

Ишта раздвинул ветки и осмотрел края оврага. Перекошенные заборчики, черные грядки, одуванчики.

Суховраг, так называлась эта лощина, выходил на огороды окраинной улицы, к дровяным сараям и теплицам, обтянутым драным полиэтиленом.

Ишта поднял над головой ракетницу. Белая лампа зависла над южным Плешином.

Изо всех трех оврагов «землемеры» хлынули в город.

Их встретили.

Полуденный перевал был горным лугом, стометровой полосой ровной земли между двумя грядами — пологой с запада, откуда вышел Тайга со своими бойцами, и более скалистой с востока, уходящей к Пальцам и дальше, в горную часть Алтины. Дорога с севера, из Плешинской Горсти, уходила через перевал на юг и вскоре троилась, расходясь во французскую и итальянскую зоны, и опоясывая Горсть снаружи — там и остались бронетранспортеры Тайги.

Скаппоне нервно расхаживал у джипа. Несколько итальянцев суетились над ранеными русскими, разматывая бинты из индивидуальных пакетов и неумело останавливая кровь. Если где и стояли часовые, то уж точно не там, откуда вышел Тайга. Две кургузых бронемашины стояли кормой друг к другу, по крайней мере, контролируя луг в обе стороны.

— Есть связь? — издалека закричал Роман.

Итальянец развел руками.

— Охрименко, за старшего! — Тайга первым выбрался на дорогу.

Скаппоне пошел ему навстречу.

— Ты видишь, что там происходит? — Тайга ткнул пальцем в сторону Плешина.

— Привал, хлопцы, — скомандовал Охрименко.

— Роман, связи нет, — Скаппоне выглядел понуро и буднично, будто и не бежал полчаса назад по сумеречному лесу, рискуя схлопотать пулю из-за любого куста. — Наш транспорт к вашим услугам. Сейчас же грузимся и едем в наш гарнизон. Через полтора часа будем там.

Тайга даже замотал головой:

— Ты что говоришь?! Куда ехать? Посмотри на север — там же война!

— Только непонятно кого с кем, — ответил Скаппоне. — У меня нет инструкций для данной ситуации, нет связи. Это ваша зона контроля, юридически мы не вправе проводить операции на вашей территории. Я имею в виду, на контролируемой вами территории Алтины.

— Тополины, — мрачно поправил Роман. — Тополинской федерации. Мне все понятно, господин капитан. Ваша логика безупречна.

— Товарищ майор! — вдруг не своим голосом заорал сержант. — Рация! Плешин на связи!

Город, атакуемый с юга и востока, ощетинился, как еж. И нападавшие, и защитники Плешина дрались вслепую, каждый на своем клочке земли, не зная и не понимая, что происходит за углом, на соседней улице, за соседним домом.

По брусчатке Кухарьской и вниз, к реке, к бывшему мосту, промчался штабной «уазик». Вольховский приложил к лицу какую-то тряпку, чтобы кровь с иссеченного лба не заливала глаза.

На набережной, неподалеку от разрушенного пять лет назад моста, капитан остановился у трансформаторной будки, двумя выстрелами сбил замок и распахнул дверь.

Вошел внутрь, пригляделся и начал опускать вниз рубильник за рубильником, оставляя Плешинскую Горсть без электричества…

Халим, занявший место Шадо, развернул машины широкой цепью по непаханому еще после зимы полю, подпирающему Плешин с востока. Так он рассчитывал нащупать брешь в позициях русских, но все пошло иначе. Каждый дом, каждый амбар, каждая поленница огрызалась автоматным огнем, и строй «землемеров» дрогнул.