Дашу вызвали в пятнадцатый кабинет неожиданно, она не успела дослушать историю Людмилы. Но теперь выступивший пот на Дашином лбу выступил не от страха, а просто оттого, что сегодня температура решила побить очередной рекорд.

Никита, ее кавалер на час, совсем не был похож на Максима: худой, сутулый, шатен с большими темными глазами, он сам, казалось, боялся ее, хотя и гордо заявил, что его отец работает в Демконтроле. Врал небось. Такой родитель «отмазал» бы своего от службы. Тем не менее с ним она почувствовала себя свободней.

– Отвернись, пожалуйста, я разденусь, – чуть заикаясь, попросил он.

– И ты тоже на меня не смотри, – кивнула Даша.

Они шмыгнули в кровать с разных сторон, стараясь не глядеть друг на друга.

– Ты уже делал это?

– Немножко…

Действительно, как и говорили девчонки в коридоре, второй раз было легче. Все равно неприятно, конечно, но уже не так ужасно.

За полтора месяца Даша привыкла и воспринимала походы в медцентр просто как обязаловку. Утром – в «корду», днем – готовиться к поступлению в химико-технологический институт, рисовать, загорать на пляже с Мариной или сидеть в парке на лавочке, читая книгу. Жизнь начала налаживаться.

– Поздравляю, вы беременны, но это временно, – хохотнул Лев Давидович.

– Дурацкие шутки, – вырвалось у Даши от неожиданности. Она тут же прикрыла ладошкой рот.

– Какие уж тут шутки, – ответил уже серьезно врач. – Теперь ежедневно на обследования будешь приходить в семнадцатый кабинет.

Она уже привыкла к мысли, что за три месяца не забеременеет и ее отпустят домой.

– Если все будет нормально, то на седьмом месяце ляжешь в больницу, а после родов, если появится молоко, покормишь месяцок, ну и дальше свободна.

«Молоко? Роды? Боже, это он обо мне?» – ужаснулась Даша. А затем в голову пришла совсем другая мысль: «Интересно, ребенок от Никиты?» Ребята каждый день были новые – у них это тоже входило в службу, а контроль в медцентре не допускал, чтобы один и тот же солдат встретился с девушкой в «корде» дважды. Официально такая сменяемость была организована для повышения вероятности забеременеть, неофициально – чтобы девушка никого не воспринимала как отца ребенка. Все это Даша вспомнила уже после того, как ляпнула:

– А можно узнать, от кого?

Вот тут Лев Давидович посерьезнел, и Даша испугалась не на шутку.

– Деточка, послушай, что я тебе скажу. И не думай даже об этом, ясно тебе? Это не твой ребенок, у него пока нет родителей, и не вздумай привязываться к нему. Поломаешь себе всю жизнь! Слышишь меня?

Даша кивнула, боясь вымолвить хоть слово. Казалось, доктор сейчас треснет ее по голове воображаемой боксерской перчаткой.

– Вот и ладненько. Я знаю, что у восемнадцатилетних дурех на уме сплошная романтика и геройство. Но тут нет ни того, ни другого. Твое геройство обломается на первом же допросе в Демконтроле. Я тебе хочу добра и сделаю все, чтобы уберечь от дури. Если замечу еще хоть раз тягу к гнилой романтике – тут же положу в больницу на весь срок беременности. Шагу без медконтроля не сделаешь! Зато потом меня благодарить будешь, что это был медицинский контроль, а не демографический. А сейчас – шагом марш в семнадцатый кабинет!

– Дашка, что с тобой? – подскочила Лосева в коридоре, увидев бледную как простыню Ушакову, выходящую из кабинета.

– Я… я беременна, и они… обещали посадить на весь срок в больницу.

– За что?!

– Я просто спросила, от кого ребенок…

– О боже. Ну, ты совсем ку-ку! Так, меня уже зовут на спаривание, а ты дождись меня на улице, разговор будет.

По газону медцентра во дворе можно было ходить, чем все беззастенчиво пользовались. В такую жару там постоянно ошивались компании беременных и родители служивых. Даша устроилась под березой, в теньке. Лосева пока не появлялась, книжки с собой не было, так что она просто врубила плеер на полную и прикрыла глаза. Почему-то мысли сразу вернулись к Никите. Ей хотелось, чтобы ребенок был именно от него, а не от кого-то из остальных. Особенно не от Максима!

Вообще, Даша за эти полтора месяца увидела столько ребят, сколько не встречалось, наверное, за всю жизнь. В детстве с ней постоянно был кто-то из родителей: или тетя Галя, или тетя Саша. Школа, конечно, как и большинство общеобразовательных, была раздельной, то есть в ней учились одни девочки. Это казалось разумным, ведь смешанные классы – сплошной стресс, это сильно отвлекает от учебы. Все подружки, естественно, тоже женского пола, а что, разве можно дружить с мальчиками? Да и взяться им особо неоткуда. Что пацанам делать в районах, где только женские школы, салоны красоты, магазины женской одежды и прочее?

Мужчины в основном жили на юге города, там, где военные базы, автосервисы, футбольный стадион, школы для мальчиков. Нет, ну мужчин она, конечно, видела: те же автосервисы были и на севере: машины и у женщин ломаются, а чинят их лучше всего мужчины. Врачи, преподаватели вузов, дворники, музыканты… никакого запрета на профессию по гендерному признаку в обществе, конечно, и быть не может. Просто далеко не каждый мужчина по доброй воле купит квартиру в женском районе. Там ведь даже пофлиртовать не с кем. А семейной паре с ребенком тоже никакого резона там жить: мальчику нужно в школу ходить. Не возить же его каждый день на другой конец города!