Выпустив пар, Мелани пришла в себя; ее радовало раздражение Рейвентрола, нравилось его напряженное от злости лицо. Однако хотелось еще больше вывести его из себя — раньше она никогда не испытывала удовольствия от этого, но сегодня вечером она поняла, что пришло время довести Стоуна до белого каления.

Слоун снова провел рукой по волосам и хмуро уставился на нее. Мелани бросила на него бес-страшный взгляд и натянуто улыбнулась.

— Сегодня у нас не получится то, что я задумал, любимая, — низким голосом произнес Слоун, опасно растягивая слова. — По всей видимости, нам стоит продолжить дискуссию, когда тебе станет лучше… Вот сходим завтра в зоопарк с Даниэлой и тогда…

— Не пытайся примириться со мной, Рейвентрол, — приказала Мелани, чей внутренний голос радостно настаивал, что надо продолжать.

Глаза Слоуна сузились.

— Бросаешь мне вызов, Инганфорде? — спросил он тихо, прижав ее к своему напрягшемуся телу. Потом подхватил ее на руки и направился в спальню.

Мелани не успела опомниться, как Слоун бросил ее на стеганое бабушкино одеяло. Двуспальная старинная кровать жалобно заскрипела, когда он улегся рядом.

— Это ничего не решает, Рейвентрол, — храбро заявила она, в глубине души понимая, что вступила в опасную область, где царствовал вконец рассерженный Слоун Рейвентрол.

В полумраке его тело поднялось над Мелани и с изящной легкостью опустилось на нее. Когда она стала извиваться, Слоун закрыл глаза и резко выпалил:

— Остановись! Я теряю разум, когда ты так двигаешься. Я пытаюсь быть джентльменом.

И поцеловал ее — тихо, нежно, соблазняюще. Поцелуй искушал, успокаивал, ласкал, но Мелани хотелось большего. Она жаждала бури, на которую, как она догадывалась, был способен Слоун, хотела землетрясения, шквала огня, извержения вулкана, но в то же время понимала, что Слоун намеренно сдерживает свою страсть, стараясь не причинить ей боль и не напутать.

Впервые в жизни ощутив в себе проснувшуюся силу страсти, Мелани приоткрыла губы и куснула нижнюю губу Слоуна. Он напрягся, руки его задрожали, едва удерживая тело на весу, чтобы не придавить ее своей тяжестью.

Мелани легонько укусила его за ухо, и Слоун издал глубокий стон, нащупывая рукой ее бедра, и принялся ласкать мягкую плоть.

А потом он стал покрывать ее поцелуями так, как она хотела, — бурно и жадно, одновременно срывая с нее одежду и ловя губами полные груди.

Чуть погодя он снова приподнялся над ней, взял ее лицо в ладони и внимательно вгляделся в него.

— Ты этого хочешь, родная? — спросил он прерывисто, с искаженным от желания лицом.

Мелани ткнулась носом в его свитер, вдыхая терпкий запах мужского тела.

— Нет, не совсем, — пробормотала она, не отрывая головы от мускулистого плеча. — Я хочу все.

— Помчались, — тихо выдохнул Слоун, и тут же его дыхание прервалось: Мелани одним быстрым, неуловимым движением стянула с него свитер, а затем и брюки. Обнаженный Слоун уложил горящую от нетерпения Мелани на сиреневые узорчатые простыни.

Она радостно всхлипнула и обвила лодыжками его дрожащие ноги, прислушиваясь к глухому бормотанию.

Властным жестом Слоун прошелся рукой по ее телу, словно оно уже давно — и навсегда — принадлежало ему.

— Иди ко мне, — тихо приказал он, внимательно глядя на нее из-под ресниц, и Мелани поняла: теперь дело только за ней.

Именно сейчас, в эту минуту, закладывается фундамент их дальнейших отношений, после чего они будут безвозвратно, мистически связаны друг с другом. Слоун, ждал ее решения, мускулы на его спине напряглись.

— Это утро станет для нас незабываемым, дорогая, — прохрипел он. — Все зависит только от тебя. Приказывай.

— Ставки сделаны, — прошептала Мелани, произнеся покерный термин, и тем поставила точку.

Слоун мягко улыбнулся и вошел в нее так, что она, вытягиваясь и уступая его силе, задохнулась от нечеловеческого изумления.

— Скажи, что ты хочешь меня, — настаивал он. — Покажи мне, Мелани… покажи, как сильно ты меня хочешь… — прерывисто прошептал он, и этот утробный всхлип мгновенно довел ее до безумия.

Подстраиваясь под его ритм, Мелани вцепилась в его шею, стремясь быть как можно ближе.

Они лежали рядом без движения, дополняя друг друга, женщина и мужчина, мягкий шелк и твердая сталь. Потом, чуть ли не век спустя, Мелани нежно приникла теснее к его бедрам, и Слоун на мгновение прикрыл глаза.

Вот он и стал наконец ее любимым, ее любовником, ее второй половинкой…

Очнувшись, Слоун набрал полные легкие воздуха и вздохнул. Они с Мелани лежали, сплетясь влажными телами, на ее огромной кровати, а вокруг витали цветочные ароматы их любви…