Описания различных сфер небесных, разумеется, несходны между собой в различных еврейских памятниках,

– 359 –

не говоря уже о гностических учениях. Есть, однако, и значительные совпадения, свидетельствующие о существовании апокалиптического предания, правда не особенно строгого и определенного, но все же заметного при большом разнообразии фантастических представлений.

Трудно найти более яркий образчик полнейшего смешения религиозных представлений, чем этот фантастический мир звезд, духов, сказочных птиц, крылатых крокодилов и змиев. Мы находим Заратустру на седьмом небе персов, жернова небесной манны – на третьем и горний Иерусалим – на четвертом небеТалмуда; мы находим солнце с его фениксами на четвертом небе Еноха и строителей вавилонской башни – на первом и втором небе (IV) Баруха. На небесах – жилища светил, хранилища снега, града и молний; на небесах – хранилища душ, еще не родившихся, места упокоения праведных и места мучений – рай и ад; на небесах – престол Божий и жилища духов, не только добрых, но и злых, не только ангелов, но и многих стихийных духов. В заветах XII патриархов Левий видит первое небо – темное и «дряхлое» от людских грехов, а второе содержит в себе «огонь, лед и снег, готово в день повеления Господня» и «вси дуси, пущаеми на месть человеком». Эти грозные, огненные, «немилостивые» ангелы–истязатели встречаются во многих апокалипсисах [480] ; в «Тайнах Еноха» описываются ключари и стражи врат адовых, «стояще, яко аспиди великые, и лица их, яко свеще, потухлы, и очи их огненны, и зубы их обнаженны до перси их» (Т. Ен. XIII, 30).

Рассмотрим подробнее описание Еноха в книге «тайн». На первом небе, над твердью, он, как и следует ожидать, видит горние воды, «море превеликое, паче моря земного», после чего ангелы приводят перед ним «старейшины и владыкы звездных чинов» [481] ; там же встречает он и

– 360 –

двести ангелов, управляющих звездами и сокровищницами снега, града, облаков и росы. На втором небе Енох видит «тьму паче тьмы земныя» (гл. 4), где в оковах «висят отпадите ангелы, соблюдаемые на день суда». На третьем небе помещается рай (2 Кор. 12, 2, 3) с древом жизни и древом милости и в северной части – ад для грешников, которых терзают «лютые и немилостивые ангелы» [482] . На четвертом небе находятся пути солнца и луны и дивные твари, их окружающие, среди полчищ ангельских, поющих неизреченные песни. На пятом – несметное воинство стражей, или «григоров» , погруженных в грустное молчание: из их среды под предводительством Сатанаила отпали ангелы, которые мучаются на втором небе [483] . На шестом небе Енох видит 7 чинов ангелов, управляющих небесными явлениями, звездами, луною, солнцем: «сии суть архангели, иже над ангели и всяко житие смиряют небесное и земное. И ангели, иже суть над времяни и лети, и ангели, иже над реками и морем, и ангели, иже над плоды земными и над всякою травою и всяку пищу дающе всякому животу. И ангели всех душ человеческих и пишут вся дела их и житие их пред лицем Господним. И посреди их семь финик (фениксов), семь херувимь, семь шестикрылать, един глас суще и поюще единогласно». Затем следует седьмое небо, где в великом свете являются огненные полчища великих архангелов и бесплотных сил – господства, начала, власти, херувимы, серафимы, престолы и многоочитые; за ними на престоле сидит Бог и по десяти ступеням от престола размещаются десять чинов. Соответственно этим десяти чинам в тексте, изданном Поповым («Труды Общ. ист. и древн.», 1880), к

– 361 –

семи небесам прибавляются еще три неба: восьмое «иже наречется еврейским языком Музалоф (mazzaloth – 12 знаков зодиака) пременитель временем сухоти и мокроти, двенадесяти зодиям, еже суть верху седьмого небеси; девятое, еже по еврейскому зовем кухавым (звезды, небо неподвижных звезд?), идеже суть домове небеснии зодиям двенадесяти», и, наконец, десятое небо – «Аравоф», где Енох видит лицо Божие и встречает архистратига Михаила [484] .

Таким образом, в еврейской апокалиптике мы находим семь небес гностиков–валентиниан и офитов. В своей монографии о происхождении гностицизма Анц (который ищет источника его в Вавилоне) справедливо указывает на первостепенное значение гностических представлений о мытарствах, через которые проходит душа усопшего: гнозис сообщает формулы и заклинания, дающие душе свободный пропуск в сферу блаженства. Перед очами «гностиков» Епифания возвышаются друг над другом семь небес, и в восьмом их ждет желанное блаженство, но в каждом небе душу подстерегает чудовищный архонт и преграждает ей путь: на первом небе – Иао, на втором – Саклас, на третьем – Сиф, на четвертом – Давид, на пятом – Елоей или Адонаи и т. д. [485] То же самое находим мы у вышеупомянутых офитов, у барбелонитов, архонтиков и у множества других сектантов, хотя число небес и возрастает иногда много выше семи, как у фибионитов и Василида [486] . По учению валентиниан, демиург создает семь небес, они же суть семь ангелов, так что, напр., они считают рай четвертым архангелом и помещают его над третьим небом [487] . Это воззрение можно сблизить с тем, которое мы находим у офитов Оригена:

– 362 –

семи ангелам соответствуют семь планет и семь сфер небесных.

Существенное отличие гностицизма от еврейской апокалиптики в учении о семи небесах и семи архонтах состоит не в астрологической основе обоих воззрений; в этом отношении они вполне однородны [488] . Разница состоит в представлении о Боге Израилевом: апокалиптика видит в Нем истинного Бога, а гностики – верховного ангела, князя еврейского народа – Ялдабаофа, Саваофа, Адонаи или даже Михаила. Ялдабаоф говорит про себя: «я отец и Бог и нет выше меня», но мать его обличает его: noli mentiri Jaldabaoth {29} (Iren. Contra haer. I, 30, 6). Раз Бог апокалиптики, Бог седьмого неба, перестает быть истинным, благим и Всевышним Богом, – над ним раскрывается новое небо или новые небеса и сам Он со всеми подвластными ему архангелами обращается в архонта, в демиурга, узурпирующего божество. Он признается ложным богом, и сообразно тому все архангелы прочих низших сфер или небес меняют свой характер, становятся враждебными силами.

Таким образом, в учении еврейской апокалиптики о небесах мы находим материал гностического учения об зонах; гностицизм вырабатывает свое учение на еврейской почве.

VI

В основании астрологических верований, вынесенных из Вавилона, лежит представление об одухотворенности планет и звезд, которые отожествляются с высшими существами. Еврейская апокалиптика вся пропитана этими представлениями: есть ангелы звезд, солнца, луны, знаков зодиака или, точнее, есть одно воинство небесное, в котором ангелы смешиваются с небесными телами.

– 363 –

Посмотрим, как описывается шествие солнца в книге Тайн Еноха. Оно несется в быстрой как ветер колеснице; четыре звезды, имеющие под собою 1000 звезд, идут одесную ее, и четыре таких же звезды – ошуюю; 15 тем шестикрылых ангелов ведут солнце днем и 1000 ангелов – ночью; сто ангелов дают ему огонь. Вместе с солнцем летят два духа в виде двух птиц – финика и халкедрия: образ их львиный, а ноги, хвост и голова крокодила (!?), «видение же их обагрено, яко дуга облачна» (радуга), величина их – 900 мер, и у каждого по 12 крыльев ангельских. Они следуют за солнцем и несут росу и зной – что повелит им Господь. Солнце выходит ежедневно в определенные ворота, смотря по календарю, и возвращается в другие ворота, на западе. Когда оно доходит до них, 400 ангелов снимают с него венец и несут его к Богу, а солнце без венца возвращается на восток, где ангелы утром вновь венчают его. И тогда финик и халкедрий начинают петь, и того ради все птицы трепещут крыльями и поют, радуясь светодавцу.

Еще более фантастическое, но весьма сходное описание находим мы в четвертом апокалипсисе Баруха (Texts and Studies, V, 1, 88 ed. James). Здесь в колесницу солнца впряжены «пернатые» ангелы в виде коней, а в колесницу луны – ангелы в виде быков и баранов. Само солнце является в виде мужа в огненном венце, а луна – в виде женщины: она лишена прежней славы за то, что при общем смятении сил небесных посмеялась наготе павших прародителей. По утрам ангелы с громом великим отворяют ворота солнца и отделяют тьму от света, а по вечерам 400 ангелов относят к престолу Божию венец солнца и очищают его, ибо лучи его оскверняются, падая на беззакония людские [489] . Феникс, летящий перед солнцем, есть «хранитель всему миру»: своими исполинскими крыльями он защищает его от палящего зноя солнечного, которого иначе не могла бы вынести никакая тварь; он питается манною небесною и росою, а пение его пробуждает все живые существа: заслышав его голос, петухи поют, возвещая восход солнца, и вся тварь славит Творца [490] .