–  Вам надо пройти всего лишь два квартала, чтобы попасть в дом Антонии Савской. Севилья полна ожесточенными нападками инквизиции и если вы действительно верны своим убеждениям, вы спасете ее ребенка от страшной болезни, - дрожащим голосом произнесла монашка только что сбежавшая из собора св. Петра, где бесчинствовали злодеи сжигая на кострах невинных людей.

–  Почему я должен вам верить? А если там засада и нет никакой Антонии Савской? Что мне делать тогда с рукописями научного истолкования? Этот древний кладезь тысячелетия не должен попасть к этим безжалостным варварам. Истинный христианин должен узнать правду в перерождения духа, в смерть своего воскрешения, как заповедовали ранние апостолы церкви, - почти шепотом ответил монах-целитель, вытирая от пыли мозаичное стекло маленького окна.

–  Уже, как третий день у ребенка сильный жар и все признаки лихорадки. Я бы не стала вас просить, если бы вы не были служителем церкви. Умоляю вас, проявите милосердие к страждущей душе этой женщины. Бог свидетель, ваши подвиги не забудутся, - на коленях просила монашка, преклоняя голову перед целителем.

–  Хорошо, я попробую сделать что-то, но я не обещаю вам. Все решит божественное провиденье, - сказал Потелемон и вышел на улицу, накрывая голову хитоном.

Незаметно, в сумраке ночного тумана монах-целитель миновал два квартала и постучал в дом той женщины, у которой заболел сын. Засов отварился и на пороге появилась очаровательная особа лет тридцати пяти с заплаканными глазами.

–  Вы от монахини Вергилии!?
– спросила женщина осматривая при керосиновой лампе мужчину, спрятанного под мантией хитона.

–  Да. Вы Антония Савская? Мне известно о вашем горе, и я хотел бы видеть вашего больного сына. Расскажите мне историю болезни, - как можно тихо проговорил монах, заходя в дом.

–  Он заболел внезапно. Сначала мальчик жаловался на сильные головные боли, а потом появился жар в теле. Это привело к помутнению его рассудка и продолжительной лихорадке.

–  Нет вы ни это мне рассказывайте. Говорите чем он занимался и какая была атмосфера в доме. Общался ли он на улице с посторонними и замечали ли вы за ним перемены настроения, - спросил монах и стал осматривать больного через призму цветных стекл.

–  Он всегда был со мной. От утренней до вечерней молитвы в соборе cв. Петра. Последнее время участились казни, наводящие ужас церковной власти и чтобы уберечь себя мы фанатично ходили на собрания и слушали святые писания. Только однажды к нам на улице, когда мы возвращались домой с сыном, подошли ряженые. Одетые в шутовские одежды люди, утащили моего ребенка в центр импровизированного круга и стали его толкать из стороны в сторону. Я была очень напугана. После этого мой мальчик стал сторонится людей и все больше уходил в себя. Больше двух месяцев я не могла от него услышать ни слова. Затем он увидел, как убивают человека под всеобщее ликование толпы. Это еще больше его повергло в ужас. К нам в душу закрался страх и мы перестали ходить в церковь.

–  Все ясно. Дальше можете не рассказывать. В моем врачевании есть тайный смысл и ваш рассказ меня уже снабдил рецептом излечения недуга вашего мальчика, - уверенно произнес монах-целитель и стал доставать из под рясы старинный пергамент рукописей перевязанных шелковыми нитями, потом бутылочку со какой-то жидкостью.

–  Вы истинный наш благодетель, что же надо сделать?
– проникновенно обратилась Антония к монаху, после того, как он произнес молитву прошения и заступничества к святому покровителю страждущих телом.

–  Разотрите тело своего сына этим целительным бальзамом, и как только он встанет на ноги, а это произойдет ровно через сутки, передайте ему мои рукописи. Это труды великих ученых прошлого в области изучения психофизики человека. Он должен отнести их к постаменту на площади и бросить их в этой специальной колбе в колодец. Как только он выполнит мое поручение, к нему вернется речь и непоколебимость духа. Болезнь больше не коснется его. Через десять лет когда смута пройдет и ученые перестанут быть гонимы, вы должны извлечь из колодца рукописи и передать их тем, кто способен явить миру истинные сокровища духа. Меня к тому времени уже ни будет. Завтра меня сожгут на костре, - как только целитель Потелемон произнес эти слова на улице послышались крики безумствующих мародеров.

Монах поспешил удалится из дома, на прощанье улыбнувшись женщине, которая приняла из его рук бутылочку с бальзамом и сверток с ценными рукописями запаянные в стеклянной колбе из прочного стекла. На следующий день Антония Савская решила сходить на утреннее собрания в собор cв. Петра, чтобы воздать молитвы по вчерашнему спасителю ее сына. Возвращаясь домой, она решила пойди через площадь, где орден инквизиции наказывал еретиков и опасных личностей, которые предавались колдовству. Она увидела на помосте среди собравшейся толпы, Потелемона целителя, привязанного к столбу. Ему зачитывался приговор, в котором он обвинялся в причастности к силам дьявола, исцеляющего грешников, которые обращались к нему с различными недугами. Один из шутов разодетый в черного принца разжег факел костра и пламя огня охватило, привязанного к столбу монаха. Последнее, что услышала Антония Савская, это возглас сильного духом человека, уходившего в вечность.

–  Да здравствует наука мудрости, которая обратит всякую религию быть полезной для человеческого духа!

Покидая мир одной из прошлых жизней, Джесси быстро сориентировался во времени, возвращаясь в комнату пирамиды. Ожерелье прибрело форму спирали и он явственно ощутил свой путь восхождения в невидимых чертогах храма, передовая скипетр Вальтеру, который спокойно входил в более высокую частоту скорости восприятия мира, на входе в третью комнату. Он рассматривал символ змеи, в котором она уже была покорна человеку и огонь трех колец проходил через его нервные центры и был источником силы. Вальтер вошел в огненную спираль и также был охвачен волнами психической энергии одной из прошлых жизней. Он оказался во Римской империи в самый рассвет этого своенравного времени.