Посасывая изнутри щеку, я долго осматривала из укрытия громаду знакомого особняка и лужайку позади него. На коже медленно оседала ночная сырость. Холодный воздух будто застыл, и вокруг тоже все замерло. Пора!

Я метнулась через улицу, стараясь ступать неслышно и выбрав целью угол кованых железных ворот, густо облепленный плющом. Там будет несложно взобраться. Спрыгнув на мягкий ковер палой листвы, я крадучись поспешила к заднему входу, по-прежнему не выступая из полумрака. Помедлив на секунду за кустом магнолии, я опрометью бросилась через патио к французским дверям, скользнула внутрь и тихо прикрыла за собой створки.

В доме горел свет, но ни шагов, ни голосов я не услышала. Холл был пуст, никого не оказалось ни в Склепе, ни в гостиной. На лестнице я остановилась и еще раз с тайной надеждой прислушалась. Ни души! Тогда я взбежала по ступенькам и кинулась в свою спальню. Если бы только мне посчастливилось выбраться отсюда незамеченной, не пускаясь в лишние объяснения и избежав ненужных прощаний… Может, это не слишком вежливо, зато сколько облегчения для всех заинтересованных лиц!

Дверь спальни была приоткрыта. Оставалось лишь легонько толкнуть ее и пробраться внутрь. Однако на пороге я застыла в замешательстве.

Намоем — бывшем Крэнк — спальнике свернулась калачиком Виолетта. Она лежала спиной ко мне, а рядом, изогнувшись вдоль ее тельца, расположился Паскаль. Я переступила с ноги на ногу, и половицы подо мной заскрипели. Паскаль приподнял голову и медленно повернул ее ко мне. Пока он, помигивая, таращился на меня, Виолетта проснулась и обернулась через плечо.

Она тут же приняла сидячее положение, отодвинув Паскаля, чтобы ненароком его не раздавить, а затем и вовсе переложила крокодильчика на пол. На шее у нее болталась на веревочке ярко-синяя маска. Виолетта водрузила маску себе на макушку и уставилась на меня своими серьезными темными глазищами. Я мгновенно ощутила в груди прилив доброты; мне захотелось присесть с ней рядом, поговорить и…

Нет, мне надо ехать.

— Привет, Виолетта!

Чувствуя на себе взгляд круглых детских глаз, я направилась к коробке и подхватила ее под мышку. Бери и уходи! Виолетта обойдется без тебя.Что за глупая мысль! Начнем с того, что Виолетта обходилась без меня все эти годы, и девочку вряд ли расстроит неожиданный отъезд гостьи, прибывшей всего на несколько дней.

Я прижала коробку к груди. В горле у меня застыл ком. Я вдруг поняла, что мы с Виолеттой — одно и то же. Мы непохожие и обе одинокие. Но кое-чему в ней я завидовала и даже восхищалась. Она принимала себя такой, какой была, и не пыталась скрывать или переделывать свою сущность. А я только о том и мечтала, чтобы поскорее стать нормальной и навсегда избавиться от своего нынешнего «я».

— Тебя Себастьян ищет. Все ушли тебя искать, — тоненьким голоском сообщила Виолетта, невозмутимо поглаживая Паскаля. — Ари, что с тобой случилось?

— Ничего, — Я отвернулась, крепче стискивая в руках коробку, — Всего тебе хорошего, Виолетта. Всегда оставайся прежней.

Уже в дверях я услышала:

— И ты тоже оставайся…

Я стала спускаться по лестнице.

Уже внизу, в холле, я вспомнила о подарках, приобретенных мной вчера на рынке перед столкновением с ловцом . На ходу бросив рюкзак на столик у входа, я поспешно выудила из него головоломку, предназначенную Крэнк, и бенье для мальчиков, вероятно уже черствых, как камень. Затем я достала маску, купленную для Виолетты, и не удержалась — погладила ее бархатистую поверхность. Больше всего на свете мне хотелось надеть такую маску и спрятаться под ней от всех! Я к этому всегда стремилась. Меня исподволь разъедало чувство вины. Я поступала не совсем красиво — не так, как привыкла… Впрочем, чья шкура должна была пострадать от нападок греческой богини — Виолетты или моя? Кого мечтала обратить в орудие мщения алчущая власти вампирша?

Неожиданно волосы у меня на затылке встали дыбом, в душу закрался леденящий страх.

Кто-то стоял позади меня. Я закрыла глаза и как можно глубже и спокойнее вдохнула, незаметно сжав кулаки. Да, сзади кто-то есть… Высокий, крепкий и безмолвный, словно статуя. Я напрягла мышцы.

Раз. Два. Три.

Пора!

Ярезко согнула колени, развернулась и выставила вперед одну ногу, зацепив ею ногу незнакомца и с силой потянув на себя. Он потерял равновесие и завалился назад, но — странное дело! — почему-то не упал.

Подтянув ногу обратно, я сконцентрировалась, готовая к атаке, но мой противник внезапно повернулся лицом вниз, легко, словно мячик, отпружинил от пола пальцами и кончиками ботинок и снова выпрямился как ни в чем не бывало. Мистика какая-то… Судя по всему, он был не совсем человек.

Я переступила для равновесия и замахнулась, но он успел перехватить мою руку. Я изготовилась для нового удара, но незнакомец поймал и другую руку. Его жесткое угловатое лицо засияло надменным торжеством победы. Как они обожают этот приемчик! И не думают, кретины, о том, что их причиндалы, и коленные чашки, и голени ничем не защищены от пинка. Вдруг у меня в голове будто что-то щелкнуло.

— Дэниел? — Моментально вспомнив и лицо, и имя посетителя, я так и застыла с поднятым коленом. Это был секретарь Жозефины, — Какого черта вас сюда принесло?

Судя по его физиономии, здесь он оказался лишь по долгу службы. Дэниел раздраженно нахмурился, проигнорировав мой вопрос, и отпустил мои запястья, затем достал из-за пазухи черного вечернего костюма белый конверт. Еще бы ему не злиться! Вместо того чтобы сейчас танцевать в этом наряде на балу или на вечеринке по случаю Марди-Гра, ему пришлось тащиться сюда.