– Мальчишку за собой тянет. Лентяя растит, – жаловался старый грешник.

Никиту он не бросил, навещал часто.

Парень действительно вышел весь в мать: курносый, добродушный, ленивый. Даже выговор ее немосковский перенял. Ни к чему он особо не стремился. Ему было хорошо и так. Как и матери его. Плыли себе по течению, брали, что дают, и другим не мешали.

Москву Никита не любил. Жил в поселке постоянно. На заре индивидуально-трудовой деятельности выстроил у себя на участке сараюгу из серых, подобранных, где плохо лежали, досок, и вывесил над ней гордое название: «Шиномонтаж. Европейское качество».

Надя с Андреем все прикалывались над Никитой: почему, мол, европейское? Скучно ведь. И так все теперь европейское, куда ни глянь. Тоже – знак качества нашелся. А ты напиши: азиатское качество! Круто! Неизбито! Свежо! Всем будет интересно! Народ так и попрет.

Однако народ вполне пер и с этой вывеской.

У Никиты было дешевле, чем в автосервисе, в машинах он разбирался досконально, и за время дачного отдыха автовладельцы имели возможность подремонтировать свои тачки у надежного своего мастера.

К тому же Никита работал их поселковым сторожем. И службу сторожевую нес честно. Традиционные зимние вторжения в пустые дачи происходили у них крайне редко.

– Что, напугал? А я смотрю: свет у вас, дым из всех труб валит. Что за гости? Калитку не заперли.

– Ух, Никита! Так и инхваркт микарду получить можно в два счета. Как же ты до окна дотянулся?

– Дверь подергал – заперта. Нет, думаю, стучать не буду, сначала гляну, что и как. Лестницу подтащил от сарайки. Смотрю – ты. В себя ушла, задумалась. Не хотел пугать. Да и что пугаться? К нам не суются. Знают меня. А мне че-то у соседей ваших вчера свет мерещился. Подъехал– ничего. Забор цел. Показалось. А у тебя, уж понял, – не мерещится.

Попили чайку. Такого, какой полагается пить гостям, если случайно нагрянули, – с бутербродами на скорую руку, шоколадками-мармеладками.

Надя вспомнила, что в детстве они с Никитой обожали ванильные сухари с молоком.

Сначала сухарь размокал в чашке, становился как бисквитное пирожное. Главное – следить, чтоб не размяк совсем и не развалился, тогда осядет на дно, придется ложкой выгребать. Тоже вкусно, но неинтересно. Размокший, как положено, сухарь надо было смаковать, высасывать из него впитавшееся молоко и только потом съесть.

Никита и сейчас, как в детстве, ел обстоятельно, не спеша, солидно. Уважал еду. Так и хотелось подложить ему еще и еще, вкусного и разного. И любоваться процессом поглощения лакомств.

Поболтали о том о сем.

– Ты, если что, тут же звони, я за минуту у тебя. – Никита показал увесистый, под стать ему самому, мобильник.

Надя записала номер на отдельном листе бумаги и прикнопила к стене – отовсюду видно.

– Ну, давай, запирайся и не трусь. Минута – и я тут.

– Вот громадный вымахал, – восхищалась Надя, запирая за ним дверь.

Покой, за которым ехала она сюда, наконец-то угнездился в ее сердце. Хватит себя накручивать. Нечего бояться. Она не одна.

И все тут.

Потушила везде свет, оставила лишь ночник. Улеглась в теплую уютную постель. Взялась за привезенный с собой старинный дневник старушки соседки, доставшийся ей в наследство. Открыла первую страницу.

Тоненькие остренькие буковки, каллиграфическое письмо.

«Сегодня родила корова Звездочка. Она очень страдала, и я беспокоилась за нее. У теленочка такая же белая меточка на лбу, как у Звездочки.

Она очень нежная мать, не сводит глаз с новорожденного. Как верно я решила, живя на лоне природы, окунуться в естественную жизнь.

Чтобы постичь человеческую натуру, надо приблизиться к животным. Я ухаживаю за Звездочкой, как простая крестьянка. Поначалу меня страшила собственная брезгливость, отвращение к неприятным запахам, но все это скоро прошло.

Сейчас я удивляюсь, как можно жить в деревне, не замечая дыхания природы и живых существ рядом. Единственно, что я вряд ли научусь делать, – доить корову. Это тяжкий труд, надо иметь очень сильные, приспособленные к этому руки.

Если бы в городе знали, каким трудом дается стакан молока! Хотя вряд ли что-то бы изменилось. Мне же пришлось выбирать – или игра на фортепьяно, или доение. Я все же выбрала фортепьяно: столько лет училась этому и так люблю музыку, что буду беречь свои пальчики именно для этого».

Далее несколько первых страничек были посвящены Звездочке и тому, как она вскармливает свое ненаглядное чадо.

Кроме того, дневник содержал подробнейшие заметки о состоянии погоды, прямо как Надина учительница учила делать на природоведении в начальной школе: «Облака кучевые, облачность переменная, барометр отмечает такое-то атмосферное давление, такую-то влажность; ветер юго-восточный».