Жориса бросилась к Жану. Обняла его за шею, осыпав бледное лицо поцелуями. Следом подбежали Поль и Леон. Они бережно помогли Жану присесть, положив на пол плащ. Жориса уселась рядом, прижавшись к груди мужа. Пастор Вейзен сделал ему перевязку, затем перебинтовал ногу Пииту Логаану. Раны, нанесенные Барнеттом, оказались неглубокими как в том, так и в другом случае, но тем не менее Логаан охромел на правую ногу, и его тоже усадили в угол, дав отхлебнуть бренди из фляжки Поуперса. Коммандант поднес также флягу и Жану. Крепкий напиток обжег рот и горло и прояснил сознание. Сорви-голова пришел в себя. Он ласково улыбнулся Жорисе и своим друзьям-французам. Потом посмотрел на лежащий рядом труп Барнетта и тихо прошептал: – Отец, ты отомщен. – Ты отомстил и за меня, – сказал Леон Фортен, – ведь, так сказать, по милости этого бандита, я тогда оказался в тюрьме, обвиненный в убийстве.

– И я отомщен тоже, – проговорил Поль Редон. – От твоей руки погиб не только Барнетт, но и Боб Вильсон, который тяжело ранил меня ножом.

– А мы должны быть вам благодарны, – сказал Жан. – Вы и главное Фанфан, спасли нас от смерти. Когда Жан произнес имя Фанфана, лицо его опять помрачнело. Он опустил голову на грудь и погладил волосы Жорисы. Затем снова поднял взгляд на друзей. – Как же вы здесь оказались? – спросил Сорви-голова.

– Когда вы втроем уехали, – начал Поль, – мы с Леоном поняли, что можем никогда тебя больше не увидеть. У тебя были все шансы погибнуть вместе с Жорисой и Пиитом. А такой исход не входил в наши планы. Ведь у нас была задача – вернуть тебя домой живым. Мы решили последовать за вами. Ну, а наши друзья-буры нас одних не отпустили. – И мы отправились следом, – продолжил Леон, – только вы, если не ошибаюсь, поехали в Преторию на поезде. Ну, а мы по старинке на наших лошадках. И передвигались ночью, а днем отсиживались в каких-нибудь кустах или на разграбленных фермах. На третью, сегодняшнюю, ночь мы подъехали к пригородам Претории.

– Повезло нам, – снова взял слово Поль, – ни один английский патруль нас не заметил. Мы оставили лошадей в саду, возле какого-то пустующего дома и пешком проскочили все блокпосты. Часовые на них, наверное, спали. Пастор Вейзен предложил укрыться в церкви на площади. Он знал, где лежит ключ от бокового входа. В темноте пробирались глухими переулками. Два раза чуть не налетели на патрули. Но обошлось. – Мы хотели поутру разузнать, что с вами сталось, – сказал Леон. – И, если вы попались, отбить вас у конвоя. Но, когда вошли в церковь, то увидели гнусную сцену вашего расстрела. Первым сообразил Фанфан… – Он погиб как герой-мученик, спасая жизни ближних своих, – вступил в разговор стоящий неподалеку пастор Вейзен. – Дай Бог пребывать ему в Царствии Небесном, среди вечного блаженства. Он этого заслужил.

– А Барнетт сейчас уже, наверное, в аду жарится, – не совсем к месту высказался Поль Редон. – Люди гибнут за металл.

– Да, кстати, – сказал Жан, обращаясь к Леону, – твоя буссоль у Барнетта в кармане. Фортен подошел к трупу англичанина, присев на корточки, нерешительно засунул руку в левый боковой карман френча убитого. Вытащил оттуда коробочку и открыл ее. – Здесь где-то спрятано золото, – проговорил Жан, – можешь, если хочешь, проверить свой прибор. – Ну, что ж, давайте попробуем, – сказал Леон и направился к центральному входу.

– Начнем отсюда, по кругу, – Леон отпустил зажим стрелки, и та, немного покачавшись, остановилась на середине латунного измерителя – лимба. – Здесь ничего нет, – бормотал Леон, медленно обходя все церковные уголки по левую сторону от входа. Рядом с ним, держа свечу, шел Поль Редон. Так они постепенно снова приблизились к алтарю. И вдруг стрелка на лимбе завертелась, как стрелка компаса возле магнитной аномалии. Леон и Поль остановились и стали оглядываться по сторонам.

– Золото где-то тут, – проговорил Леон. – Может, оно зарыто под алтарем? – предположил Поль. Золотоискателей с любопытством окружили все буры. Они стали высказывать предположения о местонахождении сокровищ. Шейтоф уже собирался собственным ножом вскрывать каменные плиты пола. Но его остановил пастор Вейзен: – Я не хочу, чтобы блеск золота затмил вам глаза в Божьем храме. Золото принадлежит церкви. Оно здесь и останется.

– Но нам интересно на него поглядеть, – сказал лейтенант Спейч. – Если оно зарыто, непозволительно рушить пол и стены, – ответил пастор. – А если не зарыто? – воскликнул Леон Фортен, подходя вплотную к тому месту, где все еще сидели на полу Жан и Жориса. Он посмотрел на свою буссоль, а затем поднял взгляд на распятье. – Вот оно – золото президента Крюгера! – дрогнувшим голосом произнес Леон.

– Где? – не понял, стоящий рядом Поль. – Из него вылито распятье.

– Не может быть? – удивился журналист.

– Дайте мне нож, – попросил молодой ученый Шейтофа. Тот протянул ему широкий охотничий кинжал. Леон Фортен, приподнявшись на цыпочки, дотянулся до нижней части креста и поскоблил острием ножа уголок. Толстый слой краски "под дерево" в том месте отвалился, и в тусклом свете догорающих свечей заблестела узкая полоска чистого золота. Даже Жан и Жориса поднялись в полный рост, чтобы посмотреть на этот завораживающий блеск. Французы знали его притягательную силу. Она открылась им в далеком отсюда Клондайке, когда в Медвежьей пещере они обнаружили несметные залежи, названные "Мать золота". Примерно то же они испытывали и сейчас, глядя всего лишь на тонкую блестящую линию, но воображение уже снимало весь слой краски, и они представили, как сияет по-настоящему огромное золотое распятье. И тут под крест вступил пастор Вейзен. Он поднял руку, чтобы все оторвали взгляды от золотой полоски и посмотрели на него.

– Давайте поклянемся именем Господа нашего Иисуса Христа, что никто из присутствующих не выдаст тайны этого распятья. Иначе, оно попадет в жадные руки англичан, и символ нашей веры переплавят в золотые слитки. У них и так теперь много золота на Витватерсранде[12]. Клянитесь! – повысил он голос и поднял перед собой вверх пальцы в крестном знамении. Все, даже сидящий в углу Пиит Логаан, сделали то же самое.

– Клянемся! – эхом раздался под сводами одновременный возглас.

– А теперь нужно снова скрыть эту золотую полоску. Помогите мне, – попросил Вейзен Шейтофа и Строкера, стоящих поблизости, и затем взял у Поля Редона свечу. Строкер и Шейтоф поняли, что от них хочет пастор. Строкер нашел на полу кусочек отлетевшей краски. Затем принял у Вейзена свечу и взобрался на плечи Шейтофу. Тот поднял его к самому углу с открытой золотой полоской. Строкер обкапал ее свечным воском. Потом очередь дошла до кусочка краски. Он почти ровно встал на место. Несколько движений пальцев художника, и снизу царапина Леона Фортена стала совершенно незаметной. Затем Строкер почему-то протер платком ногу Спасителя. Труп Барнетта оттащили в подсобное помещение и положили рядом с убитыми солдатами. Потом провели маленькое совещание.