Дома никого не было. Я позвонила маме на работу, сообщила, что вернулась. Она мне велела купить такие-то продукты, и я, выполнив это повеление, отправилась обратно к Никитиной.

Мария открыла мне дверь и протянула сложенный пополам листочек в клеточку.

–Брат удрал через окно, – объявила она.

–Решил продолжить голодовку на улице, – засмеялась я.

–Да ты прочти, прочти. Еще веселее будет.

Я раскрыла лист и пробежала начертанное довольно коряво послание:

«Мария!

Твоя подруга подло оклеветала меня ночью, когда я мирно шел из своей комнаты в туалет. Считаю себя смертельно оскорбленным и глубоко обиженным. Ты не защитила своего брата, не укрыла его от лжи, и я не желаю оставаться с тобой под одной крышей! Прощай, я покидаю тебя навсегда. Твой брат Даниил.

Р.S. Машка, ушел сжигать чучело директора, потом меня отправляют на особо опасное задание, приду вечером. Я.

Р.S. № 2. Если не вернусь – ищи в карьере».

–Да он же шел нас пугать, а не в туалет! Его просто кое-кто другой опередил! – возмутилась я.

–Естественно, он к нам шел. Он каждый раз что-нибудь эдакое ночью отчебучивает, когда у нас гости.

–Да, гостям у вас всегда весело, – засмеялась я. – Кстати, нестыковочка получается: в противогазе идти в туалет, это понятно, а зачем там простыня и череп?

–Не знаю. Если интересно, сама спроси, когда вернется.

–Эй, Даниил, выходи, подлый трус! – раздался крик под кухонным окном.

–Даниила нет, – высунулась в форточку Никитина.

–А где он?

–На ритуальном сожжении.

–Где?

–Где пожар увидишь, туда и иди.

Никитина засунулась обратно, и мы пошли к ней в комнату.

На кровати лежало белое свадебное платье.

–Платье! Ты замуж выходишь? Уж не за Максима ли? – засмеялась я.

–Это мамино. Правда, красивое? – Маша взяла наряд и приложила к себе. – Буду выходить замуж – надену его.

–А если оно тебе по размеру не подойдет?

Никитина внимательно посмотрела на платье.

–Сейчас примерю и узнаю.

Но оно было сшито как на нее.

–Еще бы и фату, – сказала я.

Маша вынула из шкафа венок из белых цветов, сделанных из ткани. В центре каждого была бусинка, а к краю лепестков пришпилена фата.

–Ну, как? Можно в церковь идти?

–Выглядишь потрясающе! – показала я большой палец. – Посмотри в зеркало.

Маша, хлопая мягкими тапочками с помпончиками, выбежала из комнаты в прихожую, где было большое зеркало, и почти тут же с криком влетела обратно, хлопнув дверью.

–Там… он! За мной пришел! – Никитина с неожиданной легкостью и быстротой придвинула к двери тумбочку и скомандовала: – Давай еще что-нибудь, чем забаррикадироваться…

–Максим там? – испуганно спросила я.

–Ага. В зеркале стоял. И помахал мне рукой.

В этот момент раздался стук в дверь. Мое сердце заколотилось. Мы переглянулись. Не знаю, как в моих глазах, а в глазах Машки стоял ужас. Стук повторился.

–Кто там? – еле выговорила я, так как от страха язык у меня заплетался.

–Мария… – услышали мы голос Трофимова. – Я пришел за тобой.

Никитина побледнела и пошатнулась, кажется, собравшись хлопнуться в обморок.

–Мария, я пришел за тобой, – вновь прозвучало за дверью.

–Нет… уходи! Не хочу! Чур меня, чур! – Машка, как подстреленный заяц, заметалась по комнате. – Уходи, уходи! Оставь меня в покое!

–Мария! Моя Мария! Открой! – начал колотить по двери Максим. – Я люблю тебя!

–Уйди, мертвяк проклятый! Я тебя не люблю! – заорала Машка и бросилась к окну. Подняв подол платья, она взобралась на подоконник, раскрыла окно и выпрыгнула на улицу.

Я кинулась следом. Белая фата Никитиной, несшейся во всю прыть, развевалась по воздуху. То, что Маша была в длинном платье и домашних тапочках, ей совершенно не мешало – она гнала, как олимпийская рекордсменка. Я едва поспевала за подругой. Пробежав несколько дворов, мы остановились, чтобы перевести дух.

–Куда бежим? – спросила я, тяжело дыша.

–Куда-нибудь подальше, – ответила Маша, дыша точно так же.

–Это кто? Сбежавшая невеста? Съемки «Красотки-3», что ли? – услышали мы смех – компания ребят нашего возраста тусовалась рядом с железякой, которая некогда была качелями.