Почему-то ей не хотелось приступать к трапезе без Майкла.

Майкл явился через полчаса, встрепанный, уставший. Но при виде Робин он невольно улыбнулся:

— Привет, детка, выглядишь не так, как обычно выглядят женщины с разбитым сердцем.

Он отодвинул стул и сел напротив. Удивленно взглянул на чашку и стакан, стоявший перед Робин:

— Я ведь велел тебе заказать чего-нибудь поесть.

— Я непослушный ребенок, — улыбнулась Робин.

— Ты не ребенок. Если бы ты была им, я бы отшлепал тебя за безрассудное поведение. Как в детстве.

— А вот и нет.

— А вот и да.

— Неправда! — возмутилась Робин. — Ты никогда себе не позволял шлепать нас, когда мы с Линдой были детьми!

Майкл рассмеялся. В этот момент к ним подошел официант, который принес Майклу меню.

— Второе меню, будьте добры, — попросил Майкл, — эта очаровательная леди тоже будет ужинать.

Робин быстро выбрала для себя тальятелле с тертым сыром, пирожное тирамису и попросила еще один кофе.

Майкл ограничился крем-супом и минеральной водой. Робин удивленно вскинула брови — мол, не слишком ли скромный выбор?

Майкл понял ее без слов, пояснил:

— У меня, можно сказать, спортивный режим. Мы с ребятами решили более часто играть в баскетбол. Поэтому у меня углеводный завтрак, какой-то там белковый ланч и не слишком тяжелый ужин.

— Брось. Расслабься. Мы вообще когда-нибудь с тобой бывали вместе в ресторане?

Майкл пожал плечами:

— Если честно, то я не помню. Кажется, ты чаще бывала на наших семейных праздниках…

— Вот! — торжествующе произнесла Робин. — И не говори мне, что это не повод.

— Рассказывай, что ты натворила на этот раз, — сменил тему Майкл.

Ему принесли кофе, и он сделал первый глоток.

Сейчас, оценивая случившееся словно бы со стороны, подводя итоги пережитого дня, Робин впервые смутилась:

— Знаешь, кажется, я наломала дров на работе, — призналась она.

— Вполне допускаю, — кивнул Майкл, — но разве ты не перенесла вчера сильный стресс?

— Это ты к чему?

— К тому, что ты не должна слишком уж сильно укорять себя.

— Меня просто взбесило все происходящее, — устало произнесла Робин.

— Понимаю.

— Эти бесконечные придирки… а главное — почему?

— Робин, люди не всегда бывают в состоянии оценить свои поступки и свое поведение.

— Да. Но если при этом они тесно работают вместе с другими людьми? Почему они устраивают из корпорации площадку для самоутверждения?

— Значит, дело в поведении главы секретариата?

Робин поморщилась:

— Я бы не стала так громко именовать ее… Если бы Кортни узнала об этом, то непременно зазналась бы. Да чем она руководит? Большую часть дня ее шефа нет на месте — он в разъездах и на конференциях. Кортни составляет для него отчеты из записочек — кто, когда и зачем звонил. Варит для него кофе. А большую часть времени красит ногти, сплетничает с одними сотрудниками о других сотрудниках и жует шоколад.

— И руководит тобой, — с хитрым видом напомнил Майкл.

— Мной не нужно руководить, — сердито сказала Робин, — я все делаю в срок и слежу за собой сама.

— Давай посмотрим на все это с другой стороны, — предложил Майкл, — если бы тебе по-настоящему нравилась эта работа, ты закрывала бы глаза на поведение Кортни. В крайнем случае, считала бы его неизбежным злом.

— Неизбежным злом?..

— Робин, как долго ты работаешь на этой работе?

— Ну, — она нахмурилась, — кажется, уже больше года… Да, больше, это точно.

— Кортни всегда себя так вела? И директор делал замечания?

— Шеф… ну, обычно он меня скорее не замечал. Я была для него чем-то вроде мебели. Как стойка, за которой я сижу и регистрирую посетителей.

— У него могло быть просто плохое настроение, неудачно прошли переговоры, или живот разболелся от испорченного ланча. И сорвался он скорее не на тебя, а на свое плохое настроение. Робин, он ведь не увольнял тебя?

— Мм… Пожалуй, нет.

— Вот видишь.

— Но Кортни обещала ему нажаловаться на меня. Что я делаю какие-то вещи, которых на самом деле нет. Которые на самом деле лишь плод ее воображения.

— Возможно, она искренне верит, будто наставляет тебя на путь истинный.

— Мне-то какое дело? — сердито произнесла Робин.

— Я лишь хочу обратить твое внимание на твою собственную реакцию.

— Прости?

— Что ты почувствовала, когда тебе сделали замечание за то, что ты пьешь кофе на рабочем месте?

— Я поняла, что не хочу, чтобы меня лишали хотя бы маленького глотка свободы.

— Значит, свою работу ты считаешь рутиной? И лишь выходы на ланч приносят тебе облегчение?