В комнату внесли тарелку сандвичей и несколько бутылок пива.

– Пусть принесут кофе, – попросил профессор. – Пиво мне нельзя, у меня диабет первой степени.

– А я его вообще не пью, – признался Дронго.

– Не эксперты, а какие-то праведники, – пробормотал Фюнхауф, приказав принести всем кофе с молоком.

В этот момент быстро вошел Грисбах.

– Мы нашли свидетеля, который видел и разговаривал с убийцей. Он считает, что тот был либо американцем, либо итальянцем, и говорил с ним по-английски. Это Ральф Альбринг, он сам обратился в полицию.

Дронго усмехнулся, так он и предполагал. Через пару секунд торжествующий Грисбах ввел уже знакомого ему Ральфа Альбринга. Тот вошел в комнату и сразу уставился на Дронго. Затем поднял руку и неожиданно закричал:

– Это он, он убийца! Я его узнал. Он был там, рядом с убитым, и не хотел меня отпускать!

– Успокойтесь, – недовольным тоном попросил Фюнхауф. – Вы видели, как этот человек убивал?

– Нет, я вошел уже после этого. И он разговаривал со мной на английском языке. Я его сразу запомнил, думал, что он уберет и меня, как ненужного свидетеля.

– Не беспокойтесь, это международный эксперт, который охранял тело убитого, чтобы к нему никто не подошел. Он ведь не подпускал вас, правильно?

– Да, он сразу предложил мне уйти.

– Понятно. Не волнуйтесь и не переживайте. Это наш человек, и мы проводим совместное расследование. Спасибо вам, герр Альбринг, за вашу информацию.

Начальник полиции проводил до дверей так и не пришедшего в себя от изумления Альбринга и, взглянув на руководителя службы безопасности, зло проговорил:

– В следующий раз вы найдете свидетеля против меня, который будет утверждать, что видел, как и я входил туда, причем несколько раз… Работайте лучше с записями камер наблюдения.

Грисбах молча вышел из комнаты, а вместо него на пороге появился инспектор Меглих.

– Мы уточнили все данные на Марка Ламбрехта. На самом деле это Марко Табакович, бывший гражданин Сербии. Женившись четыре года назад на Элеоноре Ламбрехт, он взял ее фамилию. Он серб, а не немец, – подчеркнул Меглих, – и получил наше гражданство только три года назад.

Все молчали. Фюнхауф посмотрел на своих коллег и в сердцах произнес:

– Вот вам и международное дело…

На часах было около пяти. Начальник полиции сообщил, что отправляет Меглиха вместе с сотрудниками прокуратуры в Майнц для беседы с супругой погибшего. Он поблагодарил Дюнуа и Дронго за помощь и пообещал по-явиться четырнадцатого на презентации двухтомника. В «Марриотт» они возвращались пешком, за ними следователи Уотсон и фройляйн Зудхоф, словно надзиратели за своими заключенными.

– Что вы обо всем этом думаете? – поинтересовался Дронго у своего пожилого коллеги.

– Понятно, что Ламбрехт не дошел до нужного ему издательства, – сказал Дюнуа, – значит, кого-то встретил. Возможно, кого-то из своих знакомых.

– Настолько «близко знакомых», что тот перерезал ему горло, как только они встретились? – спросил не без иронии Дронго.

– Похоже, что так. Между прочим, в двух залах, где мы побывали, немецких экспозиций не было, они находились в другом здании. Перепутать невозможно, тем более человеку, знающему немецкий язык. Значит, он сознательно прошел именно в другое здание, а там как раз представлены сербы, его бывшие сограждане. Полагаю, что нужно искать знакомых этого Ламбрехта-Табаковича среди них, – предположил Дюнуа.

– Я тоже об этом подумал, – согласился Дронго. – Он не случайно там оказался, и убийца мог быть человеком, который знал его по прежней жизни. Нужно проверить, чем именно занимался этот человек, когда жил в Сербии.

– Как ты это сейчас проверишь? – спросил Дюнуа. – Для этого нужно отправиться в Белград или сделать официальный запрос. Представляешь, когда придет их ответ? В лучшем случае через месяц. Что тоже не гарантировано – сербы не очень доверяют немцам и уж тем более не станут сотрудничать с ними в таком вопросе.

– У меня есть свои связи, – сказал Дронго. – Попытаюсь узнать быстрее, чем это сделает сам Фюнхауф.

Он вернулся в свой номер в «Марриотт», достал ноутбук и вошел в Интернет. Марк Ламбрехт зарегистрировал свою фирму в Майнце еще три года назад, сразу после того, как получил немецкое гражданство. Он родился 16 мая 1965 года в Сараево. Переехал в Германию шесть лет назад, через два года женился, а еще через год получил немецкое гражданство. Больше никаких сведений о нем не было. Дронго достал телефон и набрал знакомый номер генерала Обрадовича. Это был заместитель министра внутренних дел Сербии, с которым он однажды проводил совместное расследование.