— Что же он тебе предложил?

— Соблазнить тебя.

— Боже мой, что ты говоришь, ты пошутил, Дик. Может ты вообще решил сегодня развлечься?

— Нет, я обещал говорить только правду, как в суде. — Элиза отвернулась, задумчиво жуя травинку.

— Знаешь, Дик, за три дня знакомства с тобой моя жизнь так круто изменилась, и главное, изменился жизненный ритм: с трусцы он перешел на галоп. Я сейчас несусь, закусив удила, неизвестно куда. Но страха нет, мне с тобой спокойно. Вот только сейчас стало не по себе. Ты и вправду не шутишь?

— Нет.

— Значит, полюбив меня, ты попросту выполнил задание моего супруга?

— Как раз наоборот, о любви в задании, как ты изволила выразиться, не было и речи. Это как раз и противоречит планам Тернера. Он желал одного: чтобы я подвел тебя к измене, чтобы его люди зафиксировали это.

— Для чего ему нужно это?

— Чтобы не выплачивать тебе по суду несколько миллионов.

— А тебе он сколько пообещал?

— Сто тысяч.

— Неплохо. Других денег у тебя, как я понимаю, нет?

— Ты правильно понимаешь.

— Что же ты намерен делать? Не потеряешь же ты столько долларов только из-за того, что влюбился в меня?

— Не остри. Теперь ты понимаешь, почему я не посмел прикоснуться к тебе вчера? Если бы это произошло, ты потеряла бы все свое сегодняшнее благополучие.

— Значит, вчера ты думал только обо мне?

— Конечно.

— А ты желал меня?

— Безумно, больше жизни.

— Спасибо. Я тебе признательна и очень верю, сама не знаю почему. Я ведь услышала от тебя чудовищные вещи, но все равно, у меня по отношению к тебе ничего не изменилось. Я по-прежнему люблю тебя. Это была твоя последняя авантюра, Дик, я знаю. Иначе бы ты провалил ее с таким блеском, как и предыдущую с Гвалдмахером. Хотя, на этот раз, ты провалил се сознательно, спасая меня. Скажи мне, а когда ты влюбился в меня?

— Как только увидел твою фотографию.

— Где?

— Мне ее показал твой муж.

— И что же дальше?

— Его взбесила стремительность, с которой мы кинулись навстречу друг другу.

— Он что же, решил, что я для приличия поломаюсь с месяц, а потом отдамся тебе, так?

— Приблизительно.

— Дурак он и ничего больше. Я и вправду ждала тебя много лет.

— Я знаю, я сам ждал тебя не один год, поэтому все случилось именно так.

— Мы все равно уедем отсюда, Дик, куда угодно, только уедем. Я не хочу оставаться здесь ни одного дня рядом с этим человеком.

— У меня нет денег, Элиза.

— Зато у меня есть, в крайнем случае продам драгоценности. На первое время хватит, потом что-нибудь придумаем. На эти деньги можно открыть какое-нибудь дело. Ты ведь человек энергичный, Дик?

— Наверное, только сейчас положение наше осложнилось.

— Еще более, чем ранее?

— Да, Тернер переиграл собственный план: теперь он хочет меня убить, а вину за это убийство свалить на тебя. Таким образом он отомстит нам обоим. И неизвестно кому больше, тебе или мне…

Элиза прижалась ко мне, ее знобило несмотря на теплый солнечный день.

— Дик, где же выход? Это чудовищно, придумай что-нибудь. Я знала, что он не отпустит меня просто так, это тоже было одной из причин, по которой я не спешила уйти от него. Я не хотела тебе об этом говорить. Я порывалась несколько раз, но чувствовала, что это опасно. Я оказалась права. Дик, сделай что-нибудь, придумай, найди выход, вырви меня из этого кошмарного дома. Я боюсь Тернера, боялась все эти годы, я неосознанно понимала, что живу рядом с собственной смертью. Только с появлением тебя два дня назад мне стало спокойно. Ты не поверишь, как только я присела тогда на дерево, а ты пристроился рядом, мне стало спокойно. Хотя, вначале, я тебя тоже опасалась. А теперь я просто уверена, что ты спасешь нас обоих. Господь с ними, с его миллионами, я хочу нормальной обычной жизни, хочу ждать тебя после работы, готовить для тебя обед или ужин.

— Готовить? Ты умеешь готовить?

— Еще как, я прекрасно готовлю любые блюда.

— Кто тебя научил?

— Наш домашний повар. На этом настоял мой отец.

— Спасибо, Элиза, ты возвращаешь меня к жизни.

— Дик, ты обещаешь что-нибудь придумать?

— Я уже придумал. — Я вспомнил о магнитофонных кассетах — моей и той, которую мне дала Мери, — у меня есть против Тернера улики. Узнав о них, он десять раз подумает, прежде чем решится расправиться с нами.

— Какие улики?

— Запись нашего разговора в тот день на веранде у папаши Гленна.

— Ты думаешь, что этого достаточно?

— Да. Он не посмеет тронуть ни тебя, ни меня. Если пленка попадет в руки судьи, Тернеру придется туго, потому что он окажется организатором шантажа и провокации против тебя. К тому же, я располагаю более серьезным материалом против него.

— Что же это, Дик?

— Я не стану пока об этом говорить, возможно, что он не потребуется. — Я имел ввиду вторую пленку, подарок Мери. Не стоило подставлять ее под удар прежде, чем будут использованы все иные возможности.