— Но… паненка, я думаю, что сейчас не время заниматься дневником. Отец ожидает вас в библиотеке. Не сердите его, особенно сегодня.

— Я вовсе не собираюсь с ним ссориться, Ванда, — заверила ее хозяйка и, дождавшись, когда за горничной закроется дверь, неспешно раскрыла толстую тетрадь в сафьяновом переплете.

«Дорогой Михель!

Сегодня я выхожу замуж. Это так странно… Несмотря на роскошь моего свадебного убранства, в зеркале передо мной сейчас отражается обычная девочка, которую никак нельзя назвать будущей баронессой Грифенталъ. Во мне нет никакой особенной красоты, к тому же я, пожалуй, слишком худенькая, чтобы вызывать желание у мужчин. Так сказала мне Элиза, а она в этом, конечно, разбирается.

А вот мой будущий муж весьма хорош, собой, хотя довольно суров. Честно говоря, я его немного побаиваюсь, но хочу надеяться, что наша совместная жизнь будет благополучной. Благодаря наставлениям бабушки я хорошо знаю обязанности замужней женщины и собираюсь стать примерной женой. К тому же… Ты знаешь, я так устала от бесконечного выяснения отношений в нашей шумной семье, что ожидаю предстоящее замужество как освобождение от всех проблем.

Но, честно говоря, не могу понять, почему меня мучает странная тревога, мой дорогой Михель… Вот пока и все. Теперь я должна идти. Отец будет недоволен, если я заставлю его долго ждать».

Девушка старательно промокнула исписанную аккуратным почерком страницу и, защелкнув маленький замочек, уложила дневник в дорожный саквояж. Затем она осторожно поправила выскользнувший из прически локон и поспешила вниз в библиотеку, сожалея о том, что в этот день рядом с ней нет человека, которому адресовано письмо — ее старшего брата. Бедный Михель погиб на охоте, когда Марциане исполнилось двенадцать лет. Для девочки это стало настоящей трагедией, ведь брат всегда опекал ее, окружая любовью и нежностью. После его гибели Марциана, не смирившись с утратой единственного друга, стала вести дневник в виде писем к умершему брату. Она никому не рассказывала о своих записях. Об этом знала лишь одна Ванда. Смышленая миловидная полячка была верной наперсницей юной графини, поскольку искренне любила свою хозяйку.

Граф Фридрихштерн неторопливо мерил шагами пол библиотеки. Весеннее солнце радостно струилось через высокие окна, но его светлость выглядел довольно хмуро, словно его не касалось веселье, царящее в замке.

— Извините меня, фатер, что заставила вас ждать, — Марциана терялась в догадках, не понимая, что могло так обеспокоить отца.

— Наконец-то, — недовольно заметил граф. — Пора уже идти в церковь, а мне еще необходимо с тобой переговорить. Садись сюда, — отец указал дочери на стул.

— Пожалуй, я не стану этого делать. Ванда расстроится, если я помну юбки до начала церемонии. У вас какие-то проблемы, фатер? Могу я чем-нибудь вам помочь?

— Мне нужна не помощь, а всего лишь твое послушание и понимание, — граф вновь принялся нервно ходить по кабинету. — Вот что… Я не желаю больше слышать эти глупые разговоры о том, что свадьба слишком поспешна, и ты боишься ехать с бароном Грифенталем.

Марциана удивленно взглянула на отца.

— Но я никогда ничего подобного не говорила. Я отлично знаю, что мой долг перед семьей — выйти замуж. Конечно, чувствуется странная спешка со свадьбой, но я никогда не жаловалась на это. Мне известно, что барону необходима жена, способная заменить мать для его осиротевших племянников.

Граф Фридрихштерн устало провел рукой по седеющим волосам и тяжело вздохнул:

— Прости, моя милая… Дело в том, что твои мать и сестры замучили меня бесконечными претензиями и жалобами по поводу предстоящего бракосочетания. Честно говоря, мне казалось, что они высказывают твое мнение. Но теперь вижу, что зря так подумал. Ты хорошая девочка, Марси. Моя любимая девочка. Я не знаю, как мы теперь будем жить без тебя, и кто нас будет мирить. Но, что делать… Этот брак — весьма удачная партия для тебя. Жаль, конечно, что старый герцог Мансфельд лишил своего старшего сына, барона Грифенталя, герцогской короны за непослушание. Хотя… в этом случае не смогло бы состояться сегодняшнее торжество, — грустно констатировал граф. — Но теперь, после смерти своего брата, барон все-таки становится полновластным правителем фамильных земель, правда, всего лишь до совершеннолетия племянника. Кроме этого, у барона Грифенталя имеется довольно приличное поместье. Достоверно известно, что оно приносит неплохой доход.

— Я не сомневаюсь, что вы устроили для меня удачный брак, отец, — благодарно улыбнулась девушка.

Граф отвел взгляд и, повернувшись к камину, глухо заговорил:

— Подожди благодарить. Когда твои сестры выходили замуж, я оговаривал для них условие полновластного распоряжения своим приданым. Но, к сожалению, в твоем случае мне пришлось отступиться от этого требования… Пожалуй, тебе следует знать, что твой жених прежде вел довольно беспутный образ жизни. Но это все в прошлом. Безвременная кончина брата заставила барона взяться за ум, поскольку теперь ему предстоит в срочном порядке решать некоторые финансовые проблемы, оставшиеся после смерти герцога Вольдемара. Именно поэтому он решил срочно жениться. Надеюсь, эта новость не очень расстроила тебя.

Его дочь, забыв о подвенечном платье, медленно опустилась в кресло и прижала к сердцу трепещущие руки. Марциана была потрясена тем, что оказалась лишена власти над своим имуществом. Но больше девушку поразило то, что у ее будущего мужа, производившего впечатление довольно сурового мужчины, репутация повесы. Всю последнюю зиму в свете много судачили о том, что графиня Дороштейн умерла от ужасной болезни, которой ее заразил распутный муж. Марциане было страшно представить, что такое может произойти и с ней. А если к этому добавить невозможность распоряжаться собственными деньгами… Но девушка понимала, что нет смысла выражать свое неудовольствие отцу, да и вообще кому бы то ни было из семьи — все слишком заняты собой. Именно поэтому она, собравшись с духом, заверила отца в своем послушании, и они направились в семейную часовню.