Голос миссис Райан звучал довольно кротко, но Лоренс слишком хорошо ее знал. Она редко называла его «сэр», а если уж обращалась так, это было явным признаком скрытого негодования. Он заметил в ее обычно спокойных карих глазах красноватое пламя. Миссис Райан явно не одобряла способа, которым он разделался с непрошеной посетительницей. Ей не дано было понять, какие чувства испытывает Лоренс. Мать миссис Райан не бросала ее в десятилетнем возрасте.

— Не смотрите на меня так! — сердито сказал он и зашагал к лифту, чувствуя, что действительно поступил грубо, и коря себя за это.

Его возил личный шофер, поэтому у Лоренса не было необходимости разыскивать место для стоянки. Скотт доставит его куда нужно, а затем вернется домой, чтобы пообедать со своей женой Мартой в кухне особняка Лоренса. Затем в условленное время заберет его.

На пунктуального Скотта всегда можно положиться, и уж ему-то никогда не придет в голову критиковать хозяина. Только женщины думают, что от рождения обладают правом вершить суд над другими. Мужчины более рассудительны и терпимы.

Лоренс пользовался персональным лифтом, который прямиком доставлял его на первый этаж или в подземный гараж, не останавливаясь на остальных этажах. Отец распорядился построить его, не желая, чтобы сотрудники, пользуясь своей кратковременной близостью к шефу, приставали к нему с жалобами и просьбами.

Выйдя на облицованном мрамором первом этаже, Лоренс помедлил, чтобы удостовериться в том, что Мэй Селлерс не сидит где-нибудь в засаде. Но ее не было видно. Толпы людей заходили в другие лифты и выходили из них, направляясь к вращающимся дверям на оживленную улицу или к эскалаторам, ведущим наверх. Но и среди них не было Мэй.

Шагая по холлу, Лоренс, как всегда, любовался его декором. Именно он выбрал этот вариант оформления: одна из длинных стен была целиком из зеркального стекла, пропускавшего столько света, сколько возможно, пол был тоже выложен мрамором, а эскалатор медленно скользил сквозь свисавшую сверху тропическую растительность.

Когда-то помещение банка было темным и сумрачным, а растений не было вовсе — одна лишь скрипучая помпезная мебель. Ребенком он не любил сюда приходить и с ужасом думал о том времени, когда ему придется заменить отца.

Оглядываясь на длинную безрадостную череду прожитых лет, Лоренс не мог припомнить, кем когда-то мечтал стать. Может быть, водителем поезда? Или ученым? Но только не банкиром! Такова уж его судьба, говорил отец. «Рок» было бы более точным словом.

Четыре года назад, когда отец умер и Лоренс стал директором и председателем правления, первым делом он постарался создать более приятную рабочую обстановку для обслуживающего персонала и клиентов. Эти изменения стоили ему миллионов, но каждый раз, окидывая взглядом операционный зал, казалось весь состоящий из света и зелени, он с удовлетворением чувствовал, что затраты окупаются с лихвой.

Темное и мрачное здание было навеки похоронено в его памяти.

Он поспешно вышел через вращающуюся дверь и пересек тротуар, у кромки которого его уже поджидал Скотт с предупредительно открытой дверцей черного «кадиллака». Лоренс упал на заднее сиденье и с облегчением вздохнул, когда шофер закрыл за ним дверцу и, обойдя машину, уселся за руль.

— Скорее захлопните дверцу! — приказал Лоренс.

Удивленно посмотрев на него, Скотт подчинился.

— Что-то случилось, мистер Лоренс?

— Нет, простая предосторожность, — уклончиво ответил тот, решив не упоминать о визите Мэй Селлерс.

Скотт Хэнсон — шестидесятилетний мужчина с зачесанными назад редкими волосами, не скрывавшими блестящую лысину, — долгие годы работал на Хейзов. Именно он возил десятилетнего Лоренса в интернат, именно он доставлял его со всем багажом в университет. Именно он курсировал по Портленду со старым мистером Хейзом и возвращал его обратно, в роскошный особняк, где в отдельной квартире над гаражом жил и сам со своей женой Мартой.

Скотт и Марта были важной частью жизни Лоренса, даже более важной, чем миссис Райан, — поскольку знали его с детства и были добры с ним, когда он нуждался в доброте, утешали, когда ему было одиноко. Думая о своем детстве начиная с десяти лет, Лоренс вспоминал Скотта и Марту, и лишь изредка — отца. Они почти заменили ему родителей. В памяти свежи были счастливые мгновения, которые он провел с ними в кухне, поедая масляное печенье и домашние булочки с джемом, которые никогда не допускались на стол его отца.

Когда машина тронулась, Лоренс пристально посмотрел по сторонам. Мэй Селлерс, похоже, сдалась и отступила. Он внезапно вспомнил крошечные теплые руки, вцепившиеся в него, и в груди опять защемило. Злясь на себя, он нахмурился и постарался отогнать прочь странные ощущения. Достав из портфеля финансовый отчет, Лоренс просмотрел его еще раз, чтобы освежить в памяти перед встречей с Джарвисом.

Улица, как обычно, была запружена транспортом, но Скотт, искусно маневрируя, вскоре доставил его к подъезду «Мариотта».