Все очень просто: я бы мог благополучно скрывать это до конца дней своих, но я больше не мог с этим жить. Они обезоружили меня своим благородством и добротой. Разумеется, я не ожидал, что они не выдадут меня и даже представят в глазах руководителя в образе жертвы, подвернувшей ногу. От их поступка мне стало больно, я не мог больше дышать и жить спокойно в осознании собственной низости, подлости, собственного ничтожества, поэтому решил раз и навсегда избавиться от этой мучительной язвы, признавшись во всем и чистосердечно покаявшись.

Постскриптум:

Эти записи я начал вести еще в лесу, поэтому извините за корявый почерк и потрепанный вид тетрадки.»

Сергей Викторович закрыл тетрадь и посмотрел в окно. Смеркалось.