– Ударь его в бок! – мстительно сказал я. – Чтоб знал!

Наш грузовик вильнул, и мы несильно ударили фургон.

– Еще разок! – сказал я.

Но водитель фургона уже понял, что в случае малейшего промедления лежать им в кювете и единственное спасение – скорость. Я увидел, как фургон стремительно пошел вперед, и как мы ни пытались его настигнуть, ничего у нас не получалось. На прямом участке наш; грузовик проигрывал в скорости. Фургон стремительно удалялся. В его черном чреве я видел незадачливого стрелка. Похоже, бедолага натерпелся такого страха, что напрочь забыл про автомат.

Мы на время потеряли их из виду, а когда поднялись на вершину очередного холма, обнаружили фургон, пробирающийся по пыльной полевой дороге. Он находился уже далеко от нас и вот-вот должен был скрыться в лесопосадке.

А все время державшийся позади «Москвич» наконец поравнялся с нами, и парень с видеокамерой, высунувшись в окно, восторженно прокричал:

– Во здорово!

– Во идиот! – в тон ему пробасил Илья. – Мы тут башкой своей рискуем, а он…

Демин легонько повернул руль влево, и мы едва не столкнули нахальных журналюг с дороги. Наконец и они, как совсем недавно водитель фургона, догадались, что их спасение в скорости, и стремительно ушли вперед. Некоторое время мы еще видели их, а потом они вовсе пропали из виду.

– Помчались зарабатывать деньги на сенсации, – хмыкнул Демин.

В пустынном месте мы остановились и осмотрели машину. Немного был поцарапан бампер да на правом борту мы содрали краску – вот и все повреждения.

– В рубашке родились, – сказал Илья.

– Испугался?

– Еще чего! – оскорбился он. – Мне не привыкать, ты же знаешь.

А у самого зеленая гимнастерка была мокрой – хоть выжимай.

Продемонстрированная по телевидению пленка с записью инцидента на дороге произвела совершенно неожиданный эффект: со мной захотел встретиться шеф Мартынова.

– Тут такое дело, – сказал мне Мартынов. – Ты у нас уже едва ли не национальный герой, и получается, что с тобой очень выгодно дружить.

Он выразительно усмехнулся, и я понял, что он имеет в виду своего шефа.

– Еще немного, и предъявлять тебе какое-либо обвинение будет бессмысленно, никто не поверит в твою виновность. Героев не судят, их боготворят. И мой шеф, кажется, почувствовал, что момент настал.

– Момент для чего?

– Для удара, – пояснил Мартынов. – Я же тебе говорил: идет крысиная возня – клан на клан. В этой игре ты – что-то вроде козырного туза.

– Я не люблю, когда меня используют.

– Гордый, – оценил Мартынов.

– Чертовски.

– Но все же уважь старика.

– Какого старика?

– Моего шефа.

– Вы хотите, чтобы я отправился в прокуратуру?

– Ну зачем же? – проявил добрую волю Мартынов. – Он приедет сюда, к тебе.

Вот это была новость! Я по-прежнему прятался на квартире одного из деминских приятелей, и в эту запущенную берлогу, лично ко мне, был готов приехать человек, занимающий одну из высших должностей в прокуратуре. Я задумчиво посмотрел на Мартынова. Мое молчание он истолковал по-своему – как предложение раскрыть карты до конца.

– Он приедет к тебе фактически как частное лицо, – пояснил Мартынов. – И ты с ним просто побеседуешь в неформальной обстановке.

– О чем побеседую? Да еще с частным лицом! – Я начал заводиться. – Черт побери, прокуратура – это государственный орган или частная лавочка?

– Государственный орган, – мягко ответил Мартынов. – Но и там работают люди. Люди! Ты понимаешь?

– Не понимаю! – огрызнулся я. – Они о-бя-за-ны меня защитить!

– Нет проблем! – широко улыбнулся Мартынов. – На тебя уже совершено несколько покушений, и по фактам этих покушений возбуждены уголовные дела. В тех делах очень не хватает твоих показаний. Прокуратура готова их зафиксировать и принять соответствующие меры, но только ты будь добр – подъезжай в прокуратуру.

– Да вы издеваетесь! – вскинулся я. – Меня сразу арестуют!

– Но это уже по другому уголовному делу, – почти пропел Мартынов. – Все будет идти параллельно. Орехов будет заниматься делом о патроне, другой следователь – делом о покушениях на тебя. Все по закону, ты же видишь.

Мартынов перестал улыбаться, вздохнул и потрепал меня по плечу.

– Ты пойми одну простую вещь, Женя, – сказал он. – Они могут закатать тебя в тюрьму, и это будет так законно – хотя бы по внешним признакам, – что комар носа не подточит. Когда говорят, что у нас законы плохие, говорят неправду. Исполняемость законов плохая – это да. А сами законы – просто прелесть. Закон, который чиновник использует в личных целях, приобретает просто-таки убойную силу. Эффективность – сто один процент! И еще одна десятая, для верности. Используя закон, умудряются подмять любого человека, как бы высоко он ни летал. Один вчера был чуть ли не Генеральным прокурором – теперь хлебает щи на нарах. Другой выполнял конфиденциальные поручения самого президента – сегодня проходит сразу по трем статьям и вряд ли отвертится.