– Дядя шутит, – сказал я. – Дядя сегодня не в настроении.

– Какого черта ты здесь появился? – вдруг прорвало Демина.

Его музыканты разглядывали меня, все больше и больше мрачнея.

– Я бы не пришел, если бы не Светлана. Она хочет, чтобы вы вернулись в программу.

Дело действительно было в Светлане. Если бы не ее желание, я не стал бы предлагать Демину вернуться в коллектив.

– Вам пора! – неожиданно сказал музыкантам Илья. – Публика безумствует и требует своих кумиров на сцену.

Публика в самом деле уже начинала заводиться, но совсем не по причине отсутствия музыкантов на сцене, а потому, что количество выпитого каждым из присутствующих спиртного стремительно приближалось к критической отметке. Ребята поднялись с явной неохотой, одарив меня на прощание недружелюбными взглядами.

– Вам нравится вот это все? – Я обвел рукой насквозь прокуренный и источающий смрад агрессии зал.

– Тебе-то что за интерес? – спросил Демин, перегнувшись ко мне через стол.

– Честно? – на всякий случай уточнил я.

– Да.

– При нашей взаимной…

Я хотел сказать «нелюбви», но не решился, долго подыскивал слово, пока не нашел нужное.

– При нашей взаимной настороженности мне вообще представляется проблематичным мирное сосуществование в рамках одного коллектива. Но вся штука в том, что коллектива-то и нет, а так, одни осколки. И если эти осколки удастся собрать – я, вы, Светлана – и попытаться хотя бы примерно воссоздать то, что было раньше…

– Это Светлана тебя подослала?

– Да.

Демин некоторое время молчал, раздумывая. Он все-таки изменился за последний год. Вблизи это было очень заметно. Сетка морщин и не совсем здоровый цвет лица. В тюрьму он не сел, но это ему дорого далось.

– Я подумаю, – сказал он после долгой паузы и поднял на меня глаза. – Где ты остановился?

– В гостинице. Но буду оттуда съезжать, деньги уже на исходе.

– Куда переселяешься?

– Не знаю, – признался я. – У меня здесь ни родных, ни знакомых.

Он посмотрел на меня, словно хотел спросить, почему бы мне не остановиться у Светланы, но я ничего не стал объяснять.

– Если надумаете, позвоните Светлане, – сказал я, поднимаясь из-за стола. – Она мне передаст.

Я вышел из «ночного клуба». Было темно и ветрено. Я не успел пройти и двух десятков шагов, как меня окликнул Демин.

– Я тут подумал, – произнес он, с трудом переводя дух, – что ты мог бы пока пожить у меня. Квартира пустая, я там и не появляюсь. – Он ткнул мне в руку ключи от квартиры. – Адрес помнишь?

– Д-да, – пробормотал я, пораженный этим внезапным порывом.

И вдруг понял. Нисколько его не устраивает то, чем он живет сейчас. У него, как и у нас со Светланой, все самое хорошее было там, позади, когда Самсонов еще был с нами. И чем больше это прекрасное отдалялось от нас, тем более прекрасным оно нам представлялось. И совсем было непонятно, почему Демин сразу не ответил согласием на мое предложение. Что-то было такое, о чем он не хотел говорить.

– Спасибо, – сказал я.

За нашими спинами, в сарае, стало шумно. Кто-то закричал, раздался звон разбившейся посуды. Демин поспешно обернулся.

– Пойду, – сказал он. – Уж не моих ли там мутузят?

Он ушел, не попрощавшись.

Вернется, понял я. Ему только надо решить какие-то свои проблемы.

Через десять дней я сообщил Алекперову о том, что пилотный выпуск программы снят и мы готовы его продемонстрировать. Алекперов предложил передать ему кассету, но я отказался.

– Нет, Алексей Рустамович, мы сразу должны начать с презентации.

Алекперов изумленно воззрился на меня. Я смотрел ему в глаза, не отводя взгляда, и видел, как его изумление сменяется выражением понимания того, что происходит. Я пошел ва-банк. Алекперов мне не доверял и сам же за это поплатился. Я сделал пилотный выпуск и теперь хотел его продемонстрировать, но не одному Алекперову, не хозяину, каковым он себя необоснованно считал, а всем – телевизионщикам с других каналов, журналистам, – и это показывало, что я собрался начинать громко. Я не хотел дожидаться приговора Алекперова – хорошо получилось или плохо, – я хотел услышать общий вердикт присутствующих. Конечно, я рисковал, и очень рисковал, но в случае успеха выигрывал гораздо больше, чем терял при возможном провале. Во-первых, общее одобрение начисто лишало Алекперова возможности проявить предвзятость по отношению ко мне. Если сделано хорошо и все одобрят, он будет вынужден одобрить тоже, пусть даже сквозь зубы, если он действительно настроен против меня. И из первого автоматически исходило второе: в случае успеха Алекперов будет вынужден быстро перестроиться и демонстрировать свое расположение ко мне и к отснятому нами пилотному выпуску программы. Общая презентация тем и хороша, что не он, Алекперов, будет смотреться хозяином положения, он будет лишь одним из многих, и не от него зависит, по какому каналу пройдет наша программа, а от нас – от меня, от Светланы, от Демина. Мы заставим себя уважать.