– Стоял магазин заколоченный, потом привезли прилавки, шкафы какие-то, началась работа. Но плохо работали, у них никогда ничего не было. Как завезли в самом начале морковку и картошку, так у них все и гнило два месяца. К ним никто и не ходил. Не магазин, а недоразумение.

– А до этого магазин долго простоял закрытым?

– Год. Нет, больше.

Я выложил фотографию Гончарова.

– Этот человек вам знаком?

Мастер всмотрелся.

– Видел, как же.

– Он работал в магазине?

– Наверное. Встречал я его, по крайней мере.

– Долго?

– Что? – не понял он.

– Как долго вы его встречали? Год?

– Какой год? Говорю же – два месяца они проработали.

– А до того?

– А до того ничего здесь не было.

– И его вот – тоже? – Я указал на снимок.

– Конечно.

– А раньше? При прежнем хозяине?

– Так это когда было!

– Значит, не припоминаете этого человека? Не работал он?

– Нет!

Он так твердо ответил, что я понял – дальше спрашивать бесполезно. Гончаров здесь появился всего два месяца назад. Хотя говорил, что проработал грузчиком год, в этом самом магазине. И Нина Тихоновна это подтверждала. И Колпаков. Колпаков?! Я обомлел. Уж ему-то с какой стати было лгать? Он мне сказал, что директорствует десять месяцев. А на самом деле выходило не больше двух.

– Директора магазина вы знали?

– Лично не общался. Но видел.

– Он тоже только два месяца как появился?

– Они все появились вместе.

Оставалась последняя надежда.

– А продавцы у них откуда? Кто-то из местных?

– Нет. Пришлые.

– Точно?

– Я здесь всех в округе знаю, мастерская пятнадцать лет на этом перекрестке стоит.

Значит, и продавцов не сыскать.

Я спрятал фотографию Гончарова.

– А меня заснять не хотите?

– Что? – не понял я.

– Для передачи своей. Я видел, как вы с тем армянином сняли, который тоже по обуви мастер и вроде как главный армянский мафиози. – Мастер засмеялся, вспомнив сюжет со старым Ашотом, к которому приезжали рэкетиры. – Здорово получилось! Мне бы так!

– А вам зачем?

– Э-э, – сказал мой собеседник и поднял палец к потолку. – К армянину этому народ пошел! Потому как знаменитость. Он теперь, наверное, масло чаще ест.

– Я подумаю. Но не обещаю.

– Да я понимаю.

К вечеру я уже знал нечто такое, что еще больше запутывало дело, но кое-что и объясняло, как ни странно. Оказывается, никаких торгов по овощному магазину не было и никому он не передавался. К торгам его еще только наметили – на декабрь. А от зимы до лета срок немалый. О существовании человека по фамилии Колпаков тоже никто не ведал. Он появился из ниоткуда и исчез в никуда. Вместе со своими горе-продавцами. «Пришлые», – сказал про них обувщик. Именно пришлые. Пришельцы.

Я встретил Виталия на «Мосфильме». Приехал туда, Чтобы присмотреть павильон для съемок нашего очередного сюжета, и в одном из многочисленных кабинетов столкнулся с Виталием нос к носу. Он был с двумя телохранителями и выглядел не очень славно – наверное, обуревали проблемы. Сдержанно поздоровался и предложил:

– Поговорим?

Телохранители увязались за нами, но Виталий глянул на них – даже не сказал ничего, – и они поотстали. Не хотел присутствия рядом лишних свидетелей.

– Я как раз хотел с вами встретиться.

– Зачем? – спросил я.

– Сказать, что к происшедшему я не имею никакого отношения.

– О чем вообще речь?

– Об инциденте на Ленинградском проспекте.

Я хотел сказать ему, что у меня и в мыслях ничего подобного не было, но он меня опередил:

– Глупо было бы с моей стороны поступать так необдуманно. Я все-таки надеюсь, что мы сумеем договориться.

Он по-прежнему считал меня двигателем всего. Как будто я заварил всю эту кашу и стремительно развивал наступление, все больше и больше тесня его компанию. И он, оказывается, очень не хотел, чтобы случившееся на Ленинградском проспекте как-то связывали с ним, хотя и мог бы устроить нечто подобное, как дал понять. То есть, если я не иду на компромисс со «Стар ТВ», эти ребята могут обеспечить неприятности.

– И я жду ответа, – напомнил Виталий. – Предложение было сделано. Теперь слово за вами.

– Мне неясен предмет разговора.

– Зря вы так! – попенял Виталий, и мне показалось, что он взбешен. – Никогда нельзя свой успех воспринимать всерьез, как что-то постоянное. И те, кого вы вроде бы победили, еще достаточно сильны, чтобы сопротивляться!

– Это угроза?

– Никаких угроз! – Он все-таки умел владеть собой. – Вы можете продолжать делать то, что делаете, тесня нас из эфира и упиваясь собственной победой, но поверьте мне – даже с побежденными всегда лучше жить в мире, чем постоянно иметь под боком тлеющий костер недовольства. Той «Стар ТВ», которая была прежде, при Боголюбове, уже нет, все изменилось, поймите, и я хочу быть вам не врагом, а компаньоном. Вам гораздо выгоднее сохранить «Стар ТВ» как структуру, чем выплясывать на пепелище, обжигая собственные пятки.