Граф Ламздорф в своём дневнике описывает случай, когда о возможной перлюстрации своей корреспонденции стал догадываться германский посол в Петербурге. Причиной этого послужила излишняя болтовня министра Лобанова-Ростовского — частый порок русских высокопоставленных лиц. В беседе с одним иностранным дипломатом министр повёл речь о том, что явно не могло быть известным из официальных источников. Собеседник министра сообщил об этом немцу, а тот известил Берлин и потребовал для своей переписки новый шифр. Всё это в конечном итоге стало известно сотрудникам «чёрного кабинета», и чиновник секретной экспедиции Сабанин был вынужден сделать Лобанову деликатный реприманд [18] , который князь ловко переадресовал вице-директору канцелярии Вакселю, порекомендовав ему «высокую осмотрительность при обращении с секретными документами». Как говорится, с больной головы на здоровую!

Сохранились документы, позволяющие нам судить о характере кипучей деятельности секретной экспедиции канцелярии МИД России в начале XIX века. Управляющий 1-й экспедицией А. А. Жерве 8 марта 1812 года писал главному «цифирному» специалисту X. И. Миллеру

«Г. Канцлеру (то есть Румянцеву. — Б. Г.)угодно, чтобы Вы, милостивый государь мой, Христиан Иванович, немедленно занялись составлением двух совершенно полных лексиконов как для шифрования, равно и для дешифрования на российском и французском языках, и чтобы Вы снеслись по сему предмету с Александром Фёдоровичем Крейдеманом, стараясь соединёнными силами привести работу сию к скорейшему и успешному окончанию».

В этот период лексиконы или словари для шифрования и дешифрования (цифирь) уже изготавливались типографским способом.

После изготовления «цифири», то есть кода, составлялась докладная записка примерно следующего содержания:

«В Государственную коллегию иностранных дел

От нижеподписавшегося покорнейшее доношение.

Составив по приказанию сей Коллегии новую генеральную цифирь на российском и французском языках, ею одобренную, и отобрав цены за изготовление передвижных машин, равно и за напечатание наборных и разборных таблиц и за бумагу, имею честь представить о том подробную записку, прося покорнейше помянутую Коллегию благоволить на сей расход определить сумму.

Коллежский советник Христиан Миллер.

Октябрь дня 3-го 1804 года».

В прилагаемой записке указывалась смета расходов:

«За машины:

За 15 машин с двойными передвижными дощечками по 125 рублей, за пару — 1875 рублей.

Типографщику:

за набор разборных таблиц для российской цифири с напечатанием по 20 рублей, за таблицу — 40 рублей;

за набор двух разборных таблиц для французской цифири с напечатанием по 20 рублей, за таблицу — 40 рублей;

за набор одного листа и напечатание чисел и букв, принадлежащих к разборным таблицам обеих сих цифирей — 10 рублей;

за набор 112 1/2 страниц российской наборной азбуки и напечатание по 30 рублей за страницу, а за все 112 1/2 страниц — 3375 рублей;

за набор 122 1/2 страниц французской наборной азбуки и напечатание по 30 рублей за страницу, а за все 122 1/2 страницы — 3675 рублей.

Бумаги.

Александрийской 83 листа по 2 рубля 50 копеек каждая — 207 рублей 50 копеек.

Итого 9222 рубля 50 копеек.

Коллежский советник Христиан Миллер».

В это время в Министерстве иностранных дел действовал так называемый Цифирный комитет,в который входили наиболее опытные и квалифицированные криптографы. Коллективными усилиями чужие коды было легче «форсировать». Комитет занимался анализом и введением новых систем шифров, контролировал их правильное использование и хранение, выводил из употребления устаревшие или скомпрометированные шифры, составлял заключения и докладные по «цифирным» вопросам как руководству МВД, так и императору Александру I.

Надзор за цифирной службой МВД всю первую половину XIX века осуществлял лично министр и канцлер К. В. Нессельроде. Наши криптографы внесли огромный вклад в победу русской армии над наполеоновской, потому что им удалось расшифровать используемый Наполеоном для общения со своими маршалами код, и русское командование могло читать все или почти все его депеши.

После войны Александр I имел беседу с командующим одним из французских корпусов маршалом Ж. Э. Ж. Макдональдом (1765–1840) и сказал ему, что «мы всегда знали намерения вашего императора из его же собственных депеш».

— Я считаю очень странным, что Вы смогли их прочесть, — удивился француз, — кто-нибудь, наверное, выдал вам ключ?

— Отнюдь нет! — заверил его русский император. — Даю Вам честное слово, что ничего подобного не имело места. Мы просто дешифровали их.

Секретными экспедициями при Нессельроде заведовали П. Л. Шиллинг фон Канштадт (шифры и литография), X. А. Бек (дешифрование) и Н. С. Лаваль (перлюстрация). Учебным заведением иностранных языков заведовал Ф. П. Аделунг. Перепиской по политическим вопросам ведали два барона: по делам Востока — Ф. Бруннов, будущий посол в Англии, а по делам Запада — П. Л. Шиллинг. Говоря современным языком, бароны пользовались допуском № 1, то есть им доверялись все важные государственные секреты.